Тереза Мэй не обещает российским инвесторам ничего хорошего. Фото: Stefan Rousseau / Reuters
Всякий раз, когда иностранные политики что-нибудь заявляют по поводу отношений с Россией, поднимается столб информационной пыли, которая потом оседает на россиянах, владеющих иностранными активами. Грязные деньги становятся все более токсичными, а если они еще и российские – то вдвойне. Два общих для западных стран тренда – противостояние дерзким российским схемам внешнеполитического влияния и стремление к повышению глобальной финансовой прозрачности – наложились друг на друга. И тут уже не так важно, насколько доказательны обвинения в адрес России во вмешательстве в американские выборы или в отравлении семьи Скрипаль в Великобритании – консенсус уже есть, осадочек уже остался.
США
В нашумевшем «кремлевском докладе», обнародованном в январе 2018 года, Министерство финансов США избегало называть представителей российской элиты коррупционерами. Вместо этого ввели размытое определение российского режима как клептократический. Это создало неопределенность: с одной стороны, все, кто с этим режимом связан, оказываются под подозрением, а с другой – не вполне ясно, чем конкретно эта связь может быть чревата.
Эта «антиклептократическая» (читай – антироссийская) повестка преобладает сейчас в риторике американских властей не только над антикоррупционной, но и над антитеррористической или, скажем, антинаркотической. Но это объяснимо: террористы и наркокартели не пытаются влиять на избирательные кампании в Соединенных Штатах.
США исправно декларируют на самом высоком уровне борьбу с коррупцией. Вместе с тем мало какая другая развитая страна подвергается такой критике международных экспертов по финансовой прозрачности. Анонимные корпоративные структуры в Неваде, Делавэре и Вайоминге по-прежнему активно участвуют в схемах отмывания денег и успешно скрывают информацию о теневых сделках. Однако по всем признакам и в этом бастионе образовалась брешь.
