На месте отравления Сергея Скрипаля. Фото: Peter Nicholls / Reuters
В деле Скрипаля главная проблема России – отсутствие какого-нибудь второго, кроме нее, убедительного претендента на роль основного подозреваемого. Официальные и полуофициальные российские лица намекают или открытым текстом говорят о провокации, имея в виду, что кто-то (вероятно, сами англичане) отравил Скрипаля и его дочь, чтобы потом обвинить в этом Россию и развязать соответствующую кампанию, но такие версии – это в общем и есть то, что описывается словосочетанием «множить сущности». Репутация и положение нынешней России в мире таковы, что даже у самых радикальных русофобов нет особенной нужды как-то отдельно дискредитировать или подставлять Россию, она и так давно дискредитирована и подставлена; когда на поле и так уже много тлеющих костров, которые достаточно только немного раздуть (Крым с Донбассом и малайзийским «боингом», русские хакеры в Америке, русские имена в панамском досье – да что угодно), нет нужды разводить рядом новый костер, да еще таким экзотическим способом, не дающим гарантий успеха или вообще какой-нибудь очевидной пользы для дела мировой русофобии. Да и вообще, хороша провокация, если после нее выступает растерянная Мэй и объявляет о высылке 23 дипломатов – если уж они придумали такую игру с «Новичком», почему они не приготовили к ней какой-нибудь по-настоящему впечатляющий набор мер? Это что же, ради высылки дипломатов все и затевалось? Отличная провокация, да. Вероятно, поэтому российские официальные лица и стараются говорить о провокации с помощью этого единственного слова – «провокация». Если начнешь объяснять подробно, кто на ком стоял, запутаешься, собьешься, да и проболтаешься в конце концов – мол, мы это, мы, наша вина.
