Протестная акция оппозиции на Пушкинской площади в Москве. Фото: AP / TASS
«Мы стояли с другом на Пушкинской, у нас был нарисованный на ватмане плакат. Спустя некоторое время появился Навальный, вокруг него собралась огромная толпа, и мы уже не смогли отойти. В этот момент казаки встали в сцепку и начали выдавливать людей с площади навстречу ОМОНу. Продолжалось это несколько минут, после чего они начали просто бить всех вокруг. Меня пытались ударить по лицу, хватали за руки, били ногами чуть ниже колен. Друга затащили в кольцо, но по случайности не побили», – рассказывает 17-летняя Дарья, участвовавшая в митинге 5 мая (ее интересы теперь представляет правозащитная организация «Зона права»).
Демонстрантов тогда встретили не только уже привычные сотрудники полиции и активисты провластных движений СЕРБ и НОД, но и казаки – в папахах, камуфляжной форме и в тактических перчатках с пластмассовыми накладками на костяшках. У многих были нагайки. Всего в разгоне акции были задействованы, по разным оценкам, от 50 до 80 казаков, в том числе и из Центрального казачьего войска, которое получает деньги от столичного правительства в рамках госзакупок.
После того, как появились новости о связях с мэрией, в городской администрации заявили, что не привлекали казаков для обеспечения общественного порядка. А Центральное войско выпустило обращение, в котором подчеркнуло, что казаки лишь «высказали свою гражданскую позицию, направленную на недопущение насильственного захвата власти, призывов к осуществлению экстремистской деятельности и возбуждения ненависти либо вражды».
Впрочем, исходя из информации, которую нам удалось собрать, у столичных властей сложились уникальные отношения с казаками. Москва – один из немногих регионов, который выделяет деньги на тренировки казаков; по такому же пути идут чиновники на юге страны, например, в Ставропольском крае. Кроме того, казаки, по примеру националистических движений, координируют свои действия с московской полицией. Фактически, отмечают опрошенные Republic источники, ренессанс казачьего движения стал своеобразным ответом на реформу полиции: после переподчинения правоохранительных органов федеральным структурам муниципальные и региональные чиновники нуждались в силовых формированиях, которые были бы готовы решать задачи на местном уровне.
