Александр Красносельский. Сбор недоимок
31 января 1865 года в США была принята Тринадцатая поправка к Конституции, которая запрещала рабство; чуть позже она была ратифицирована большинством штатов. За четыре года до этого события, в 1861 году, в России было отменено крепостное право. Два этих института и их политэкономические основания постоянно сравниваются. Но сопоставимы ли культура и социальный статус русского крепостного крестьянина и американского раба?
О влиянии опыта крепостного состояния, ложном коллективизме, особенностях российской урбанизации и многом другом политолог Артем Земцов поговорил с Вадимом Михайлиным, филологом, антропологом, директором ЛИСКА (Лаборатории исторической, социальной и культурной антропологии) и профессором Саратовского государственного университета. Во многом это обсуждение построено вокруг исследования Михайлина «Лукавый и ленивый: раб как антропологическая проблема».
Вадим Михайлин. Фото: личный архив
– Почему вы сравниваете российский институт крепостного права именно с институтом рабства в США?
– Логика очень простая: рабство в Штатах и крепостничество в России – два феномена, которые закончили свое существование примерно в одно и то же время, в двух очень разных государствах, и оба эти института были устранены сверху. В обоих случаях существовали большие неравноправные группы людей, которые имели особый социальный статус с приписываемыми ему моделями поведения, стратегиями саморепрезентации. Их всегда сравнивали. Но, я считаю, при всех внешних сходствах и манипулятивном уподоблении российскими элитами крестьянина рабу, американское рабство и крепостное состояние – это принципиально разные явления.
