Император Николай II и цесаревич Алексей в Тобольске, 1917 г. Фото: РИА Новости
Исследователи революции изучили политические, социальные, экономические, культурные ее аспекты, но упустили из виду еще один – работу спецслужб, считает историк Владимир Хутарев-Гарнишевский. Восполнить пробел он постарался в книге «Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг» (выходит в Издательстве Института Гайдара). На фоне участия царской России в Первой мировой войне страну охватила шпиономания, масштабы которой увеличивались ввиду неудач на фронте и по мере роста революционных настроений в обществе.
События, описанные в выбранной нами главе (печатается с сокращениями), происходили в 1916 году. Руководил в то время органами военной разведки и контрразведки в Русской армии Николай Батюшин, организовавший комиссию для борьбы со шпионажем и спекуляцией – известную как «Комиссия генерала Батюшина». Одновременно при активном участии Батюшина происходил передел влияния в ведомствах, которые, используя современную лексику, можно назвать силовыми.
Контрразведчик Владимир Орлов так описывал методы Батюшина в книге «Двойной агент. Записки русского контрразведчика»: «Для приобретения невольных сотрудников намеченные лица арестовывались и выпускались на свободу лишь при условии сотрудничества с комиссией генерала Батюшина. Эта комиссия была настоящим разбойничьим вертепом, где широко применялись все разбойничьи приемы: произвол, насилие, шантаж, угрозы, вымогательство, при этом “вертеп” обладал всею полнотою власти, игнорируя все действующие законы, распоряжался имуществом и жизнью граждан по своему усмотрению или даже по усмотрению одного из своих сотрудников. В распоряжении Батюшина имелась вся полиция и жандармерия. Стоило одному из сотрудников комиссии генерала Батюшина пожелать устранить своего соперника, как немедленно к этому лицу предъявлялось обвинение в сношении с воюющей с нами державою, – это обвинение фабриковалось с необычною легкостью, и обвиняемые рисковали не только имуществом, но и жизнью, на основании статьи 108 Уложения, за государственную измену. Монасевич, например, боялся, что берейтор Пец может отбить у него любовницу Лерма. Немедленно комиссия Батюшина, по просьбе Монасевича, предъявляет Пецу обвинение в сбыте лошадей в Германию, путем транспортов через Швецию. Пец немедленно подвергается аресту, а Монасевич тем временем наслаждается жизнью. В конце концов, оказывается, что весь этот вздор был сочинен тем же Монасевичем, и Пеца неохотно выпускают на свободу».
В решение вопроса о реформировании военной контрразведки вмешался Николай Степанович Батюшин. Он начал действовать через Ивана Манасевича-Мануйлова, работавшего на контрразведку Северного фронта в качестве информатора. Батюшин был близко знаком со Борисом Штюрмером с 1909 года и пользовался большим доверием. Зная нелюбовь и откровенно враждебные отношения директора департамента полиции Евгения Климовича с главой правительства, Манасевич начал активно предлагать тому назначить директором департамента полиции Батюшина.
По утверждению генерала Лукомского, [генерал-адъютант] Михаил Алексеев доверял Батюшину ведение деликатных дел. Видный контрразведчик Орлов писал: «Генерал Батюшин уверил генерала Пустовойтенко, а этот в свою очередь генерала Алексеева в том, что все неудачи армии зависят от банков, банкиров и промышленников, и вот генералу Батюшину дается поручение “потрусить” банкиров и промышленников. Первым пострадавшим явился Д.Л. Рубинштейн».
Интересно, что весьма скупо описывая в своих мемуарах дело директора Русско-французского банка Рубинштейна, Батюшин особо подчеркивает близкую дружбу последнего с директором департамента полиции Климовичем. Занимательное совпадение. В результате обыска у банкира никаких доказательств его шпионской деятельности найдено не было, но контрразведчики на этом не угомонились.
Широкие полномочия Северного контрразведывательного отделения были связаны с тем, что в мае 1916 года по ходатайству Батюшина Алексеев убедил Николая II создать под руководством Николая Степановича специальную оперативно-следственную комиссию по расследованию деятельности столичных банкиров.
Штюрмер даже успел сделать Батюшину предложение возглавить департамент полиции. Однако Николай Степанович отказался от этого поста, не желая расставаться с находившейся в его руках мощной контрразведкой, тем более что в структуре Северного фронта он имел серьезный тыл и поддержку, а должность директора департамента полиции МВД была сопряжена с многочисленными рисками, и потерять ее было несложно. На место директора он порекомендовал своего помощника полковника Резанова, известного коррумпированностью и вымогательством денег на контрразведывательной работе. Штюрмер одобрил кандидатуру.
Таким образом, очевидно, что часть высшего армейского начальства еще с конца 1915 года настойчиво пыталась провести в руководство полиции своего человека.
