Поль Гоген «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?» / Wikimedia Commons
Нам выпало жить в эпоху постправды, и многие негодуют. Но я предлагаю насладиться мгновением катарсиса в глобальной исторической драме. Постправда – не просто пополнение в оксфордском словаре, но основная черта реальности, свидетельствующая о ее сложности на грани абсурдаi. Я предлагаю истолковать постправду не как курьезный исторический эпизод, сопровождавший Брекзит и президентство Трампа, но как эпоху и состояние – в том смысле, как прежде говорилось о «состоянии постмодерна»ii.
Люди хотят, чтобы реальность имела смысл, иначе обесценивается человеческое существование. Спросом пользуются готовые шаблоны смысла, «великие истории», в чьих просторных карманах можно отмотать свой исторический срок на правах массовки. Постструктуралисты решили, что «великие истории», любимые игрушки модерна, обанкротились, и объявили это состоянием постмодерна. Нам сегодня понятно, что «великие истории» не исчезли, просто драйва им уже не хватает на жизнь, максимум на уикенд. Сегодня публика предпочитает истории, которые можно «бинджить» на выходных. Постправда доводит постмодерн до логического совершенства: великие истины терпят крах, но мелкие и визгливые истины-тролли решают судьбы людей и наций.
Жизнь оказалась запутаннее, чем воображали звезды «французской теории», которых напрасно обвиняют в том, что истина теперь не в чести. Скорее, ответственна вся современная философия, не только та, что вообще отвергает истины, но и та, что «играет на понижение», оставляя истине лишь инструментальную рольiii. Но вместо того, чтобы искать виновных, интереснее думать о шансах, предоставляемых новой исторической констелляцией. Состояние постправды нужно приветствовать, ведь человеческая ситуация наконец прояснилась: нам неоткуда ждать крупнооптовых поставок смысла.
