Обыски в офисах Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального прокатились по всей стране: начиная с сентября следователи приходят как в сами штабы, так и в квартиры активистов, а иногда и к журналистам, как, например, в Архангельске. «Изымаются предметы и документы, имеющие значение для расследования», – глубокомысленно говорит пресс-служба СКР.

Расследуется дело об отмывании денег. Оно появилось еще в августе, когда силовики объявили о перечислении на счета фонда миллиарда рублей, «полученных преступным путем». Что это за путь, пока не сообщается, но счета ФБК заблокировали – и уже после этого, как описывает процесс сам Навальный, на счет были сделаны два перевода: один из США, от гражданина РФ Юрия Маслихова ($50), и второй, от некого испанца со звучным именем Роберто Фабио Монда Карденас Франсиско Суарес (138 тысяч рублей). В сумме как раз получается чуть больше 140 тысяч, о которых говорили представители Минюста, то есть, значит, больше никаких иностранных платежей не было. Вернуть их ФБК не мог ввиду блокировки счета, но этого хватило, чтобы еще и признать фонд «иностранным агентом».

Дело вообще выглядит пока путаным – неясно, допустим, как соотносятся зарубежные переводы с «отмытым» миллиардом. Впрочем, Навальному не привыкать к обыскам, силовики регулярно устраивают облавы на его структуры. Перед выборами в Петербурге, к примеру, приходили с обыском в штаб его сторонников, нашли 54 пустых бюллетеня, которые будто бы там же и распечатали (хотя бюллетени печатаются в типографиях с целым набором мер против подделки, на принтере так просто не сделать). И после выборов тоже приходили. Вообще, «обыски у Навального» стали таким же привычным элементом российского политического ландшафта, как предложения Владимира Путина «подумать» о том и сем или сумасбродные идеи депутатов.

Но интерес представляет сценарий дела. Прикрутить Навальному какую-нибудь «политическую» статью, попросту объявив ФБК вне закона, было бы, очевидно, гораздо проще; власть же отчего-то упорно старается обвинить оппозиционеров именно в финансовых грехах. И тем страннее выглядит это упорство, чем незначительнее вес выкопанного компромата – в самом деле, если бы речь шла о регулярных переводах крупных сумм от лиц, связанных с западными спецслужбами или политическими организациями, то это бы могло выглядеть внушительно; в августе, когда дело ФБК только начинало раскручиваться, сюжет «России-1» цитировал, например, сенатора Людмилу Бокову, говорившую о неком «гранте Еврокомиссии размером в 48 млн рублей»: тут сразу и сумма серьезная, и контрагент соответствующий. Правда, Бокова не сказала точно, что грант был для ФБК, но упоминалась врезка именно в контексте сюжета.