Александр Петриков специально для «Кашина»

Бывают же спецколонии для силовиков, спецтюрьмы, и несложно представить, что однажды в одном отряде или в одной камере окажутся вдруг представители всех существующих в России ведомств — кто-то проворовался, кто-то убил кого-то, кто-то еще что-нибудь натворил. Между собой не связаны, просто так совпало, оказались все вместе одновременно в одном помещении. Допустим, все полковники — полковник ФСБ, полковник СВР, полковник ФСО, полковник Росгвардии, полковник ФСИН и армейский полковник. Делят, как в тюремном кино, спальные места — кто у окна, кто в серединке, а в углу стоит унитаз, отгороженный не очень высокой ширмочкой. И, значит, надо решать, кому жить в этом углу, чье место возле туалета.

И это тот случай, когда особенных споров и конфликтов, конечно, не будет. В самом позорном углу поселят армейского полковника, и вряд ли он сам будет против этого возражать. Иерархия силовых ведомств в России выстроена вполне однозначно, и армия занимает в этой иерархии самое нижнее, стыдное место. Хуже полиции, хуже Росгвардии, хуже всех, неприличнее всех. Армейский полковник — он только у себя в части на плацу полковник. Рядом даже не с эфэсбэшным полковником, это вообще боги — рядом с полковником полиции армейский полковник никто, пыль. И сам он про себя это, конечно, понимает.

Недаром они празднуют свой день в годовщину Красной армии — никакой другой армии у постсоветской России нет, и родословная зафиксирована верно: от вооруженных заложников гражданской войны, через советский опыт, когда последнее слово всегда оставалось за особистом, за смершевцем, за партийным начальником — в наше время, когда погоны сияют ярче, если они не армейские. Сто лет подчинения — это много, это несколько поколений, и за такой срок непрерывное унижение делается, вероятно, привычным. Последние годы — не худшие в истории этой армии. Служба стала престижнее, боевая подготовка — лучше, появилась Сирия, были «вежливые люди», есть чем гордиться.

Но потом раздается звонок — даже не из полиции, из, скорее всего, администрации президента, звонит какой-нибудь неслуживший клерк (но это ладно — у них же и министр неслуживший), и пыль вспоминает, что она пыль. Шеи сгибаются, походка делается шаркающей, в глазах появляется предательский сучий блеск.

Сколько реальных военных — честно заслуживших свои погоны, наверняка даже воевавших, бывших хорошими командирами, — сколько их участвовало в деле Шаведдинова? Десять, двадцать? От военкомата до той части на Новой Земле. Хотя бы у одного из них дрогнуло его офицерское сердце, когда он узнал, что ему, русскому офицеру, придется участвовать в грязной полицейской операции с откровенным политическим подтекстом? Дрогнуло ли хотя бы одно офицерское сердце, когда офицер узнал, что для каких-то чиновников его армия, его служба, его честь, его судьба — это не более чем остроумное наказание для какого-то политического активиста? Ракетные войска, не стройбат, ты наверняка даже любишь свою службу, и эту Новую Землю с белыми медведями и ржавыми бочками — что ты чувствуешь, когда к тебе человека отправляют в наказание?

Вопросы, конечно, риторические; нет, никто никогда не слышал ничего о том, чтобы российские военные возмущались, когда их используют в качестве полицейской обслуги. Даже опыт армейского призыва для оппозиционеров — нечастый, но есть несколько имен (Олег Козловский, Михаил Конев), — уже привычный, рутинный, никого не смущающий. Опыт полицейских субботников вполне применим к армии — армия же не возражает.

Армия не возражает, когда реанимированное ГРУ делается более похожим на международный синдикат киллеров и хакеров. Погоны, присяги — как-то для всего офицерского корпуса давно стало приемлемым делить свою честь с мелкими или не очень мелкими уголовниками. В прошлом году по какой-то причине «Петрова и Боширова» публично выставили идиотами и даже (в этой среде такое, как известно, считается неприличным) геями — при этом мало сомнений в том, что те двое были не торговцами спортивным питанием, а именно офицерами ГРУ. Скажи, российский офицер, плачущий под песню Газманова про «свою честь не изгадив» — твою честь никак не задевает вот такой образ твоих товарищей, один из которых вроде бы даже Герой России? Ты уверен, что это офицерство, ты уверен, что об этом была твоя присяга?

И сейчас, когда (выломав дверь квартиры и даже зачем-то утащив телевизор!) этого несчастного Шаведдинова приволокли на Новую Землю — неужели во всем российском офицерстве нет никого, кто вслух сказал бы, что это позор прежде всего для армии, и что государство, которое относится к своим вооруженным силам как к экзотической версии ФСИНа, расписывается в том, что не уважает свою армию?

Беспокоиться за Шаведдинова особых поводов нет. Его дело не окончено, будут суды, будет возможность отыграть все назад, а если не будет — понятно, что вся Новая Земля будет заботиться о том, чтобы ничего плохого с ним не случилось — затаскают. Он вернется в Москву, будет работать в своем Фонде борьбы с коррупцией, все у него будет хорошо.

А этот полицейский плевок на армейских погонах — останется навсегда. К черту весь пиар, все футболки «Армия России», все танки на фестивале «Нашествие», всех «вежливых людей» — самое позорное место в силовой иерархии зафиксировано еще раз. Хуже полицейских, да.

— Честь имею!

— Не имеешь, не льсти себе.