Группа «Гнездо». "Железный занавес". 1976
Государственная Третьяковская галерея
Противоестественно гладкими складками сморщилась кожа на левой руке генсека Брежнева. Месяцы эпидемии превратили нас в параноиков – кажется, что это латексная перчатка. Но 40 лет назад, когда Таир Салахов живописал Брежнева, творящего «Малую землю», таких не было. А ощущение неживой субстанции есть. Генсек теребит карандаш, задумавшись над следующей строчкой. С этого начинается «Ненавсегда» – выставка, продолжающая трилогию блокбастеров Новой Третьяковки, начатую в 2017 году «Оттепелью».
Заморозки и тоска
Застой длился с 1968 года (советские танки в Праге) до 1985-го, когда на апрельском пленуме ЦК КПСС Горбачев дал старт глобальным реформам. В действительности застой как экономическое понятие берет начало в 1970-х – с вводом сибирских месторождений нефти и газа, с подсаживанием СССР на нефтяную иглу. Но принципиальным поворотом кажется 1968-й: от недавнего потепления – к похолоданию и репрессиям, пусть не таким кровавым, как при Сталине, но способствующим затормаживанию мысли и вымораживанию свежих идей.
Название, понятно, апеллирует к известной книге антрополога Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось: последнее советское поколение». После застоя по плану должна настать очередь перестройки, но теперь совсем не ясно, когда ее ждать. И как ее рискнут назвать. И что к этому моменту будет можно, и что захочется кураторам всей серии – Кириллу Светлякову, Юлии Воротынцевой и Анастасии Курляндцевой – сообщить современникам о лучшей эпохе в истории страны.
Пока же, от оттепели к застою, команда авторов демонстрирует преемственность и в логике рассказа, и в отношении героев: снова и суровый стиль, и московский нонконформизм. Ленинградского нет – снимки с выставки в ДК «Невский» 1975 года рядом с фотографией «Бульдозерной выставки», в общем, погоды не делают.
А Брежневых много, главный – мозаичный, на пару с Фурцевой, изображенный верным другом СССР Надей Леже. 1981 год, вдове Фернана Леже 77, Фурцева семь лет как выбыла из министров и из жизни, Брежнев потерял человеческий облик и через год тоже умрет, чем удивит сограждан, родившихся при нем и выросших. Функция – не умирает. И это не единственная здесь ассоциация с сегодняшним днем.
