Главврач БСМП-1 Александр Мураховский / Youtube.com

⤢

Массовый протест в Белоруссии все еще остается мирным, но при этом огромному количеству людей на улицах Минска удалось вывести власть из равновесия. В воскресенье вечером появилось видео, на котором показан момент приземления вертолета с Александром Лукашенко рядом с Дворцом независимости, резиденцией президента. Руководителя республики, власть которого население решительно отказывается признавать, засняли в разгрузочном снаряжении и с автоматом АКС-74У без магазина. Покинув вертолет, вооруженный Лукашенко спешно куда-то направился, а затем спросил у встречавших его военных: «Там никого не осталось, да?».

«Как крысы разбежались! — радовался он уже в другом видео, в котором облетает столицу в поисках митингующих. — Убежали. Они узнали, что ответ будет жарким»; «Смелости [взять президентскую резиденцию штурмом] у митингующих хватило ненадолго», — заявила чуть позже пресс-секретарь Лукашенко Наталья Эйсмонт. Силовики заверили своего президента, что останутся с ним до конца, и, возможно, это вселяет в Лукашенко уверенность в контроле над ситуацией. Но, пожалуй, нет более выразительного знака отчаяния власти, чем автомат Калашникова в руках главы государства. Налицо уже не просто кризис режима, а его агония.

Еще в начале недели неоткуда было ждать событий достаточно громких, чтобы заглушить пронзительную белорусскую повестку. И все-таки одно из таких случилось — отравление лидера российской оппозиции Алексея Навального на авиарейсе Томск-Москва, по всем признакам похожее на неудачную попытку политического убийства. Полагаю, не сильно ошибусь, посчитав, что многие наблюдавшие за драмой — включая тех, кто не особенно сочувствовал Навальному в его многолетней борьбе — находились в подавленном состоянии, испытывая смесь тревоги, беспомощности и стыда.

Тревога за жизнь Навального, чье реальное состояние оставалось неизвестным с первой же минуты экстренной посадки самолета в Омске, — самое очевидное чувство. В поездке политика сопровождала лишь его пресс-секретарь Кира Ярмыш, и только благодаря ее постам и комментариям в СМИ — пока в Омск не прилетели другие соратники и члены семьи Алексея — мы могли наблюдать крайнюю уязвимость оппозиционера, доставленного в бессознательном и крайне тяжелом состоянии в отделение токсикологии больницы скорой медицинской помощи № 1.

Беспомощность нарастала по мере того, как в очередной раз прилюдно попирались законы, этические и профессиональные нормы — ну и, конечно, элементарные права человека. В Юлии Навальной отказывались признать супругу политика (печати в паспорте было недостаточно, требовали свидетельство о браке), не пускали ее к мужу и не сообщали диагноз. Больницу наводнили силовики в форме и штатском. От этого провинциальное медицинское учреждение больше напоминало коридоры Лубянки, чем больницу.

В пятницу утром из Германии в Омск прилетел специально оснащенный медицинский самолет с немецкими врачами на борту, чтобы дать возможность политику пройти лечение в качественно иных условиях — если угодно, на безопасном расстоянии от РФ. Но омские медики отказались одобрить транспортировку Навального якобы до стабилизации его состояния. Начальство в белых халатах, очевидно, впервые находившееся под подобным давлением спецслужб, ломало комедию — путаясь в показаниях и публично оспаривая мнение о том, что омская больница, страшная как атомная война, может хоть в чем-то уступать лучшим европейским клиникам.

«Врачи делают не то что бы все возможное, врачи реально занимаются спасением его жизни», — заверил журналистов заместитель главврача омского медучреждения Анатолий Калиниченко (позже руководство больницы возьмется утверждать, что в организме оппозиционера не было следов ядовитых веществ — только кофеин и алкоголь, а «рабочим диагнозом» объявит нарушение обмена веществ).

В то же время администрация медучреждения, производившая, еще раз подчеркнем, впечатление особо охраняемого режимного объекта, всячески препятствовала выдаче Навального родственникам — в ответ на их законные требования:

«Мы считаем, конечно, что это сделано (отказ в транспортировке, — Republic) для того, чтобы то химическое вещество, которое находится в организме у Алексея, исчезло, — заявила Юлия Навальная. — Поэтому его, конечно, не выдают, чтобы остатки этого вещества исчезли. Он не в очень хорошем состоянии и мы, конечно, не можем доверять этой больнице и мы требуем, чтобы его нам выдали и мы смогли лечить его в независимой больнице, врачам которой мы доверяем».

Российские законы не допускают принудительного лечения в подобных обстоятельствах, а сравнительно недавние поправки к ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» недвусмысленно указывают на право родственников и законных представителей пациента беспрепятственно его посещать. При этом медики не имеют права проверять личность родственника и степень его родства с пациентом. Ольга Подоплелова, юрист фонда «Русь сидящая», к которой портал Pravo.ru обратился за дополнительным разъяснением этой нормы и практики ее применения, подтвердила:

«Факт нарушения закона и прав Юлии Навальной в связи с требованием свидетельства о браке, безусловно, был, а задержка в допуске причинила ей дополнительные страдания».

Но многих ли представителей государства в этой стране волнуют юридические нюансы и пугают судебные перспективы? Институты путинской России намертво встроены в цельную систему, в которой «омское здравоохранение» органично дополняет «басманное правосудие». Попытки родственников выйти на контакт с немецкими специалистами, чтобы получить информацию из первых рук и по возможности ускорить транспортировку, силой пресекались мускулистыми людьми в штатском, действовавшими с согласия полиции и спецслужб (сотрудниками которых те, вероятно, и являлись). За почти неприкрытым произволом, естественно, следили не только в России — и осознание этого обстоятельства, в свою очередь, порождало еще одну сильную эмоцию.

«Какой же стыд на глазах всего мира, — комментировал в facebook политолог Александр Кынев. — Видимо, есть что скрывать. И страх показать это страшнее, чем показаться отморозком — пусть будут домыслы без доказательств, остальное отмоет пропаганда. Юридические доказательства, если будет найден яд, для них страшнее доказательств здравого смысла».

Судьбой оппозиционера озаботились мировые лидеры: немецкий канцлер Ангела Меркель и французский президент Эммануэль Макрон (вопрос о позиции США в деле об отравлении Навального был адресован хозяину Белого дома Дональду Трампу, но тот ушел от ответа). С той же проблемой к Владимиру Путину обратился глава Европейского совета Шарль Мишель: политик «заболел» и получает хорошую медицинскую помощь, ответил российский президент, согласно сообщению Reuters. (Интересно, удалось ли главе государства в общении с высокопоставленным европейским чиновником не называть оппозиционера по имени после стольких лет выдержки?)

Наконец, чудеса скорости в рассмотрении и удовлетворении ходатайства о мерах по организации транспортировки Навального продемонстрировал Европейский суд по правам человека. В тот же день суд постановил «без промедления и в любом случае не позднее полудня 22 августа 2020 года»:

«обеспечить доступ семьи заявителя (жены) к его медицинской карте из омской больницы;

обеспечить условия, при которых медицинские работники, назначенные семьей заявителя, получат к нему доступ, чтобы осмотреть его и заключить, насколько он годен для транспортировки с целью последующего лечения в Германии»;

В результате международного давления переговоры с больницей, к счастью, вышли из тупика — и на следующее утро, спустя двое суток после злополучного рейса, специальный самолет (оплаченный семьей основателя «Вымпелкома» и известного филантропа Дмитрия Зимина) доставил Алексея Навального в статусе «гостя канцлера» в аэропорт Берлина, а оттуда — в госпиталь «Шарите». В выходные состояние политика оставалось стабильным, но никаких других подробностей на утро понедельника мы не знаем. Известно лишь, что сразу по прибытии ему предоставили усиленную охрану: у университетской клиники круглосуточно дежурят немецкие полицейские. Главный оппонент российской власти нигде не может чувствовать себя в безопасности. И в Германии, наверное, как уже и везде, это прекрасно понимают. В свежих Хрониках госкапитализма:

Госконъюнктура. «В стране резко увеличилось количество медицинских отходов»