У меня никогда не было дачи. Не было бабушкиных сундуков с нарядами, пирогов из печки, копания грядок, свежей клубники с парным молоком, бани как повседневного ритуала.
С одной стороны, существовала своеобразная археология моей памяти, с другой – архивы памяти были пустыми, карточки незаполненными. Хотя у меня были определенные ассоциации и представление о деревенской жизни, встреча с реальностью дала ощущение изнанки, перевернутости, как на негативном изображении.