Бывший вице-президент ЮКОСа Василий Алексанян в Симоновском суде, 2008 год. Фото: Константин Куцылло / ТАСС
Сегодня на 22-й ярмарке Non/Fiction в Гостином дворе состоится презентация книги судебного обозревателя «Новой газеты» Веры Челищевой «Как меня убивали. История юриста “Юкоса” Василия Алексаняна». Автор книги с 2007 года следила за судебными процессами по избранию меры пресечения Алексаняну, а также за вторым процессом над основателями компании Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым. С любезного разрешения Веры «Деньги» публикуют два отрывка из книги, опубликованной издательским домом «Новой газеты» (с небольшими сокращениями для удобства чтения). Первый – о том, как директор НИИ гематологии Андрей Воробьев тайно боролся за жизнь Алексаняна и других заключенных. А второй – о том, как связаны между собой трагическая смерть бывшего юриста «Юкоса» и коррупционный скандал вокруг имущества его друга юности Игоря Шувалова.
Академик Воробьев. Врач, который спасал.
«Вы меня слышите? Так вот. В декабре 1934-го после убийства Кирова мой отец на партсобрании сказал, что сомневается в причастности Зиновьева к этому преступлению. На следующий день его исключили из партии и отправили в Алма-Ату заведовать кафедрой физиологии. Ну да. А мама осталась со мной и сестрой в Москве. Мама работала научным сотрудником в Институте биологии. Отец не велел ехать с ним. И его там вскоре арестовали, привезли в Москву, где состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда. Приговорили к расстрелу, и в тот же день привели приговор в исполнение.
Маму арестовали в день папиного расстрела. Хоть диссертацию дали дописать… Вам интересно? Она буквально накануне закончила диссертацию по эндокринологии рака и связи желез внутренней секреции с опухолевым ростом – первое в мире исследование по этой теме. Два года, пока шло следствие, она просидела в одиночной камере на Лубянке и в Бутырке. Ей было 38 лет. Началась цинга, выпали зубы, она уже умирала от сердечной недостаточности… Как ни парадоксально, но от смерти она спаслась благодаря лагерю. Ей присудили 10 лет и отправили на Колыму. Туда мама добиралась в одном вагоне товарного эшелона с Евгенией Гинзбург. Там было несколько жен “врагов народа”, включая маму и Гинзбург. Слышали, наверное, такую? Ну да. Мама Василия Аксенова, которая в 60-х написала книгу “Крутой маршрут”. Там она описывает и этот свой путь на Колыму в вагоне с остальными женами изменников родины. Вам интересно?»
Да, мне все было интересно, господи! А он все переспрашивал. Он – врач от Бога. Человек-скала. Замечательный. Чудный. Добрый. Пробивной. Ученый, академик РАН и РАМН, профессор, доктор медицинских наук, директор НИИ гематологии и интенсивной терапии, специалист в области фундаментальных и клинических проблем онкогематологии, в прошлом – депутат Съезда народных депутатов СССР Андрей Иванович Воробьев. Чернобыль, Армения, «Норд-Ост», Беслан… – где он только не лечил и не спасал.
Мы разговаривали по стационарному телефону. На дворе стоял июнь 2008 года. А я даже не догадывалась тогда, что в тот момент академик Воробьев «ведет» (лечит и зорко следит за судьбой) Василия Алексаняна у себя в Гематологическом центре РАМН. Я вообще тогда не знала, что Воробьев в принципе всегда сверх профессионального врачебного долга пытается помочь заключенным больным – невинно преследуемым и осужденным – экономическим, политическим, разным.
В тот год Воробьев очень оперативно возьмется за лечение Алексаняна – как только адвокат Елена Львова появится на пороге его кабинета, скажет: «Быстро его ко мне!» К тому моменту у Алексаняна из-за низкой вирусной нагрузки и слабого иммунитета на фоне отсутствия терапии будут обнаружены Т-клеточная лимфома, язва желудка и туберкулез. Все это входило в утвержденный Правительством РФ «Перечень заболеваний, препятствующих содержанию под стражей». И что? Как вы догадываетесь, ничего. Ни следствие, ни суды (Басманный, Мосгорсуд и Верховный) более полутора лет не видели причин для освобождения Алексаняна и его перевода в специализированный стационар, где бы он мог получать антивирусную терапию. Уверена: если бы не эти действия судей и следователей, Василий прожил бы дольше. Ведь если лечить, человек с ВИЧ-статусом может жить десятилетиями.
Вместе с коллегами Воробьев пытался сделать все, что было в его силах, – продлить Василию жизнь. Успеть наверстать то, что было упущено. А это оказалось нереально. Это словно гнаться за уже набравшим приличную скорость поездом. Алексанян провел под стражей почти 3 года. Из этих трех почти 2 года – в условиях СИЗО, остальное время – под конвоем в больнице. Именно в СИЗО ему не давали жизненно важную терапию. Без нее стремительно развиваются другие болезни, а ВИЧ переходит в последнюю стадию – СПИД. Что и произойдет с Василием. И, увы, происходило, происходит и будет происходить с другими заключенными, пока тюремная медицина у нас в стране подчинена Федеральной службе исполнения наказаний, а не Министерству здравоохранения. Именно Воробьев в свое время добивался передачи ее Минздраву.
Вообще в случае с этим необычным академиком у государства был шанс стать цивилизованной страной, но государство этим шансом не воспользовалось.
