Активист «Народно-освободительного движения» стоит в одиночном пикете у Соловецкого камня на московской Лубянке, 29 октября 2024 года
Фото: t.me/sotaproject
Каждое 30 октября в РФ отмечается День памяти жертв политических репрессий. За последние несколько лет эта дата стала в стране почти что табуированной: просталинская риторика в современной стране, увы, звучит куда естественнее, чем антитоталитарная.
Между тем, и сегодня в России остаются люди, продолжающие исследовать трагические события 1930-х годов. С одним из них — екатеринбургским краеведом Олегом Новосёловым, автором телеграм-канала «Репрессии в Свердловске», Republic побеседовал в канун памятной даты.
«Кто-то говорит, какой я молодец, кто-то — что занимаюсь бесполезным делом»
— Олег, для начала расскажи, как у тебя вообще возник интерес к теме сталинских репрессий и как появился твой телеграм-канал?
— Думаю, всё началось просто с общего интереса к истории. Прежде всего, с интереса к отечественной истории ХХ века. Сначала Гражданской войны, потом — советского периода. Ну и отдельно всегда жил интерес к истории города, где живу. И зачастую, когда я изучал биографии тех или иных заметных екатеринбуржцев / свердловчан, [то обнаруживал,] что их жизнь соприкасалась с репрессиями. Кто-то сидел в лагерях, кто-то был расстрелян.
Начинаешь читать про кого-нибудь, и уже сразу видишь — например, год смерти 1937-й или 1938-й. И даже если не у них самих — то обязательно у кого-то из их коллег, их родственников или близких. Такой образовался будто камень преткновения. Вот поэтому всегда хотелось разобраться, какие у этого были причины, как это происходило именно в Свердловске.
И однажды, зимой 2020 года, екатеринбуржский «Мемориал»* написал, что ему нужны волонтёры для работы с делами репрессированных. Я решил, что и я могу им быть полезен. Ну и они могут помочь мне, научить чему-то новому. Почему бы не прийти, не помочь?
Я увидел в этом способ показать свою гражданскую позицию.
Хорошо помню, как взял своё первое дело. Там по документам прямо было видно, что никто эти бумаги до меня толком не изучал. Думаю, каждый, кто интересуется историей, меня поймёт — непередаваемое ощущение, когда ты держишь в руках следственное дело жившего когда-то человека: все листы, анкеты, фотографии… Остановиться было трудно.
Олег Новосёлов
Фото: t.me/repressiisverdlovsk
От первого дела по цепочке тянулись другие, с ними связанные. Весной 2021, когда собранных историй накопилось много, я решил, что ими нужно делиться, завёл канал в «Телеграме». Потом какой-то из моих постов взял к себе в канал Дмитрий Колезев**, затем — Евгений Ройзман**, подписчики потянулись, появилось ещё больше интереса.
— А лично у тебя не было репрессированных родственников?
— Нет, я знаю только, что у меня по одной из ветвей были раскулаченные. В конце 1920-х их выселили на Урал. О репрессированных по политическим статьям я, во всяком случае пока, ничего не знаю.
— Как отнеслись твои близкие и знакомые люди к твоему новому увлечению?
— Я бы сказал, что есть два примерно равных круга. Одни говорят что-то в духе: «Молодец, делаешь важное дело, мы тобой гордимся». Другие… Скорее так: считают это странностью. Не понимают такое увлечение, не видят в нём смысла. Думаю, их примерно 50 на 50%.
* — Международное историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество «Мемориал» ликвидировано 29 декабря 2021 решением Мосгорсуда
** Внесены властями Российской Федерации в перечень иностранных агентов
