Глубокое залегание. Как нефтесервис из Казани заработал миллионы в Персидском заливе

Научная добыча

В середине прошлого века Татарстан сделался центром мировой нефтяной индустрии. Ромашкинское месторождение, открытое в 1943 году, привлекло в республику специалистов со всего СССР. До 70-х годов оно оставалось крупнейшим в мире – журнал Time, например, назвал его «супергигантским», а за Казанью закрепился неофициальный статус второго Баку. В республике была с нуля создана крупнейшая в стране нефтяная компания «Татнефть». Геологические запасы нефти в Ромашкинском оценивались в 5 млрд тонн. В надежде извлечь максимум возможного нефтяники обратились к ученым Казанского университета.

За разработку комплекса приборов по исследованию скважин для «Татнефти» взялся физик Николай Непримеров. «У нефтяников есть такое понятие, как коэффициент извлечения нефти (КИН), и если у одного месторождения проектный КИН – 60%, значит, остальные 40% нефти не добудешь, – говорит заместитель генерального директора технического центра TGT Максим Гладкий. – Технологии Непримерова были направлены на то, чтобы получить этот остаток нетрадиционными методами: долгосрочным мониторингом с применением термометрии и шумометрии». До 1998 года Непримеров с группой студентов выполнял подряды для «Татнефти», пока в компании не сменилось руководство.

«Мне не совсем понятно, почему «Татнефть» отказалась работать с профессором, – говорит Асланян. В 90-х годах Асланян преподавал в Казанском университете, а также подрабатывал инженером при Непримерове. Когда работа с нефтяниками прекратилась, Непримеров предложил Асланяну и дальше пытаться заниматься НИОКР за небольшие деньги. А заодно заявил о возможности создать большую нефтесервисную организацию для исследования скважин. Асланян рассказал о профессоре своему институтскому приятелю Георгию Васильеву. В 90-х годах Васильев построил в Казани бизнес на продуктовых палатках и типографии, но теперь он был готов вкладывать деньги в нефтесервис.

От ворот поворот

Первым офисом компании TGT Oilfield Services стал один из кабинетов кафедры радиоэлектроники Казанского университета. На средства, вложенные Васильевым, TGT приобрела пару автомобилей, измерительную технику и расходные материалы для выполнения работ. Все восемь инженеров одновременно были студентами и работали за $150–200. По вечерам они садились у компьютера и занимались моделированием.

«То, что мы разрабатывали в 90-х, Непримеров исследовал еще в 50-х годах. Но, конечно, мы это здорово продвинули за счет компьютеров, новых приборов и собственного софта», – говорит Асланян.

В 1998 году TGT начала продавать геофизический сервис: в скважину опускали прибор, с которого считывались данные о шумах, сдвигах, температуре, после чего специалисты компании составляли рекомендации по разработке скважины. Первыми клиентами TGT стали дочерние компании «Татнефти» – «Заинскнефть» и «Альметьевнефть».

Работы, по словам Асланяна, были выполнены успешно. Когда TGT попыталась проникнуть в головную компанию с полномасштабными контрактами, менеджмент «Татнефти» не проявил заинтересованности.

«Мы здесь никому не нужны», – посетовал Васильев в разговоре с Асланяном, который грезил Северной Америкой. Но идти туда в конце 90-х большого смысла не имело, в Штатах падала нефтедобыча. Самым интересным регионом для компании был Персидский залив, где открыли около трехсот месторождений, причем запасы некоторых из них доходили до 10 млрд тонн.

Когда решение о переезде на Восток было принято, в TGT остались работать три человека. «Нам было по 25 лет, – вспоминает Асланян. – И люди вокруг думали, что мы витаем в облаках, нам никто не верил. “Татнефть” была последней каплей. Мы собрали чемоданы, улетели в район Персидского залива и стали миллионерами».

Бизнес в Заливе

В 2003 году Асланян и Васильев полетели в Дубай для переговоров с Dubai Petroleum, но встретили их там прохладно. «У вас нет доказательств эффективности работы за пределами России, – заявили менеджеры гостям. – Идите к тем, кто рискнет первым вас опробовать». Асланян и Васильев отправились в Оман к дочерней компании Shell – PDO Petroleum, эксперты которой предложили TGT провести исследование скважин на предмет коррозии и сквозных нарушений. «Они не обратили внимания на наши рекомендации по эксплуатации месторождения, – говорит Асланян. – Но их заинтересовало, что можно было увидеть в скважине».

Международный подрядчик PDO – французская компания Schlumberger от работ по исследованию скважины отказалась. На них согласилось небольшое оманское предприятие, но через полгода выяснилось, что ему такая задача не по зубам.

Тогда PDO пригласила россиян на совет директоров Shell, где им предложили сотрудничество. Максимальная длительность контрактов в Shell составляла пят лет. Однако в отношении TGT сделали исключение, заключив десятилетний договор. «Сначала мы обрадовались, – вспоминает Асланян. – И даже дополнительно вызвали из России пятерых человек, которых переманили из нефтяных компаний. Но впоследствии мы осознали, что загнали себя в рабство на десять лет. Не ориентируясь в расценках, мы прописали в контракте сумму, в разы ниже рыночной».

Через год компанию покинули все пятеро новых сотрудников – просто потому, что местные фирмы готовы были платить им больше. TGT оказалась на грани банкротства.

Все изменилось в 2005-м, когда Асланян бросил виллу в Омане, которая служила компании офисом, и снова полетел в Dubai Petroleum. На сей раз контракт был заключен, а TGT предложили оценить техническое состояние «умирающей скважины» – пустышки. После мониторинга россияне указали арабам на 48 боковых стволов, которые следовало пробурить, чтобы нефть снова заполнила скважину. Рекомендация оказалась дельной, с тех пор Dubai Petroleum и TGT активно сотрудничают.

За восемь лет в Персидском заливе компания заключила контракты с Petroleum Development Oman (Shell), ADCO, ADMA, ZADCO (AbuDhabi), Petronas, Chevron, Total, BP. «Мы изучили Персидский залив, Южно-Китайское море, где работает Petronas, Северное море более-менее себе представляем, США, Канаду знаем, но как устроен российский рынок, не представляем совершенно, – говорит Асланян. – Хотя основная наша компания «ТГТ Прайм», наш институт и завод – все они находятся в России. Они создают технологии, которые работают за рубежом и там зарабатывают деньги». В 2011 году американский венчурный фонд Lime Rock Partners проинвестировал в TGT Oilfield Services первые средства. Их Асланян и Васильев решили использовать для возвращения на домашний рынок.

Чужой рынок среди своих

За время персидской экспансии TGT российский рынок нефтесервисных услуг сильно изменился. Нефтяные компании, прежде создававшие технологические центры для НИОКР, стали выводить их из активов. В 2004 году «Лукойл» продал «Лукойл-бурение», а в 2010-м Аркадий Ротенберг купил «Газпром бурение» у «Газпрома» за 4 млрд рублей. В 2005 году на базе «Татнефтегеофизики» («Татнефть») выросла «ТНГ-Групп», крупнейшая в стране частная нефтесервисная компания; она проводит геолого-геофизические работы для «Газпрома», «Лукойла» и «Татнефти».

Впрочем, у самой TGT коммерческого взаимодействия с «Татнефтью» по-прежнему нет. Единственный российский клиент компании – «Газпром нефть». При ожидаемой выручке TGT $40 млн за 2015 год на российские заказы придется лишь около 4%.

По данным Deloitte, мировой рынок нефтесервисных услуг в 2014 году составил $149 млрд (17% обеспечивала Россия). И, как отмечают аналитики, высокотехнологичные услуги в таких сегментах, как исследование скважин и сейсморазведка на шельфе, и дальше будут оказываться преимущественно иностранными компаниями – во главе с французской Schlumberger. Однако сама французская компания в отчетности за прошлый год отмечала, что в 2015 году может недосчитаться $40 млн, и в сентябре прошлого года, по данным «Ведомостей», начала отзывать из российского офиса иностранных сотрудников.

Асланян же с Васильевым делают прямо противоположное – развивают тут бизнес. Они построили в Казани технологический центр TGT Oilfield Services, где находятся офисы, тестовые скважины и все производство компании. Часть титановых приборов модифицируются, что вызывает интерес у «Сколково». Под проект МИКС (дефектоскоп, который сканирует на повреждения и коррозию барьеры внутри скважины) компания сумела получить грант 30 млн рублей.

«Перспективы наших технологий связаны со зрелыми, выработанными месторождениями, – говорит Артур Асланян. – Особенно актуально это теперь, когда зарубежные инвестиции, которые раньше направлялись на открытие новых месторождений, уходят из страны. А у нас как раз есть технологии, которые позволяют недорогим способом увеличить коэффициент извлечения нефти из пластов».

Автор: Вадим Смыслов