Для нас стабильность – это одна правящая партия и президент. А для греков это было две. Чтобы понять, как сменился ландшафт, понять глубину пережитого греками неделю назад переворота, представьте себе, что на американских выборах вдруг республиканцы не дотянули до 20%, демократы вместе со всеми своими Клинтонами и Обамами – вообще на третьем месте, а на втором – движение «Оккупай Уолл-стрит», где-то рядом американские коммунисты и их прекраснокудрый генсек Анджела Дэвис, и в Конгресс с программой «хороший негр – это мертвый негр» с семью процентами прошел Ку-клукс-клан. Американцы смотрят друг на друга и удивляются: «Это, вообще, мы или не мы?», – не марсиан ли, не русских ли кто нагнал, и они проголосовали? Вот с каким недоумением смотрят друг на друга греки. Долго, дивяся, стоял перед ним Одиссей богоравный. И вот все эти силы пытаются сформировать какое-нибудь правительство (знаю, знаю, что в США президентский строй). Республиканцы и демократы говорят, что они тут единственные ответственные политики, за что и претерпели, движение «Оккупай Уолл-стрит» заявляет, что всем, кто должен по ипотеке, скоро можно будет не платить, потому что климат в мире меняется и сейчас всё возьмем у банкиров, коммунисты говорят, чтоб пролетарии всех стран как можно скорее соединялись, а Ку-клукс-клан – что хороший негр – это мертвый негр. В общем, просыпаетесь вы однажды утром, смотрите в окно, а там где гора – теперь равнина, где равнина течет бурный поток, где были пальмы – там ёлки, а одна из гор к тому же вулкан. И как тут Сезанну рисовать свой привычный пейзаж «Вид горы Сент-Виктуар»? КОНЕЦ ЯЛТИНСКОГО ПРОЦЕНТА С 1974 года, почти сорок лет, у власти сменялись две партии: ПАСОК и «Новая демократия», которые под конец стали совсем респектабельными; одна, как водится, чуть левее, другая – чуть правее центра. В прошлом парламенте, как почти в каждом прежнем парламенте, на двоих у них было 80%, а в этом – чуть больше 30%.

Место новой горы, к тому же вулкана и движения «Оккупай Уолл-стрит», в неузнаваемом греками (и Сезанном) родном политическом ландшафте заняла партия «СиРиЗа» (ΣΥΡΙΖΑ: Синаспизмос ризикис аристерас) – коалиция радикальных левых, по-русски, наверное было бы КОРАЛЕВ. Поехали.
Сталин с Черчиллем на Ялтинской конференции договорились, что в Греции после войны будет 10% советского политического влияния и 90% западного. Уж не знаю, как, но свои десять процентов компартия Греции получала на всех выборах, в которых участвовала, до распада СССР. А после конца раскололась. Один обломок так и называется – Компартия Греции, она ортодоксальнее Зюганова. Это, если угодно, компартия рабочих. Второй обломок несколько раз менял название, и сейчас называется ΣΥΡΙΖΑ, то есть КОРАЛЕВ – это компартия интеллигенции, для которой классическая КПГ слишком кондова, а основные партии – слишком истеблишмент. Обычно рабочая компартия получала 5%, а интеллигентская – от трех до пяти. А на последних выборах греческие коммунисты сильно вышли за сталинско-черчиллевскую норму: у рабоче-крестьянской Компартии – 8,5% и у коммунистов-интеллигентов – 16,8%, вместе – больше четверти.
ЛЕВЫЙ СПОСОБ СПАСЕНИЯ ГРЕЦИИ
В чем состоит программа спасения Греции коммунистов-интеллигентов? Если ее хорошенько вылущить, обмолотить и остия пустить по ветру, то выйдет примерно следующее. Меры экономии, сокращения пенсий, зарплат и мест в госсекторе, о которых мы договорились с Евросоюзом и МВФ в обмен на помощь, мы соблюдать не будем. Наоборот, всего добавим бедным и слабым. 

Деньги для этого возьмем, прекратив обслуживать наш госдолг. Большую его часть нам всё равно спишут. Атмосфера в Европе меняется. Все эти европейские правые, сторонники финансовый дисциплины, уходят. Adieu Саркози, скоро aufwiedersehen Меркель, а пришедшие им на смену западноевропейские левые будут гораздо добрее к Греции, чем их предшественники. Они ведь и сами не любят все эти банки. А если и они не будут достаточно добры, мы их напугаем: покажем им, что уронить Грецию будет страшнее, чем держать ее на любых условиях. И вообще, мир глобального спекулятивного финансового капитализма скоро рухнет под давлением народного возмущения, так превратим же страдающую Грецию в передний край и символ борьбы с ним.
Предвыборная программа вновь возникшего за окном вулкана парадоксальным образом касается не того, что делать грекам, а того, как должны вести себя остальные европейцы. Эта программа прекрасна для пребывания в оппозиции, но мало годится для работы в правительстве. Потому что это правительство Греции, и никаких полномочий заставить Германию вести себя так или иначе у него нет, а как вести себя грекам – в программе не написано. В партии явно готовились к оппозиционной роли, и от своего второго места и связанной с ним обязанности создать правительство несколько офигели.
ТОЛЬКО В ПЕЧЬ НЕ САЖАЙТЕ
По записанной в греческой конституции процедуре, церемониальный президент поручает сформировать правительство сначала первой по результату партии, потом второй, потом третьей и далее по списку вплоть до полного исчерпания возможностей. Исчерпание произошло в среду.
Теоретически, если сложить обе партии бывшей двухпартийной системы («Новая демократия» – 18,85% и ПАСОК – 13,1%) и добавить к ним еще кого-нибудь – процентами, так, с семью, то правительство бы получилось. Но третьим никто не шел. Пойти – означало взять на себя исполнение всяких сокращений, урезаний, записанных в кредитном соглашении между Грецией и, грубо говоря, Евросоюзом, по формуле «деньги в обмен на экономию» и оставить интеллигентных коммунистов с их вторым результатом печалиться о народных страданиях в удобной обличительной позе. Самоотверженных дураков не нашлось.
Отчасти Евросоюз сам обрушил греческую двухпартийность. Он связал обе главные партии обещанием не выступать во время предвыборной кампании против мер экономии, записанных в соглашении. В результате греки не проголосовали за обе и Евросоюз оказался в ситуации, когда воплощать меры экономии просто некому.
Пестрый табор греческих партий даже не смог выбрать настоящего технического премьера вроде правившего последние пять месяцев Пападимоса. Новым премьером стал – просто по конституции – глава одного из двух верховных судов страны, скромный юрист с говорящей фамилией Пикраменос – «огорченный, опечаленный, обескураженный». В общем, человек, находящийся в расстроенных чувствах. Свое появления в президентском дворце перед присягой он начал с шутки по этому поводу. Его единственная задача – провести выборы 17 июня.
КОНЬ И ВАСИЛИСА
Эти выборы будут референдумом о том, достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье и в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними. Но проблема в том, что и тут с греками не говорят начистоту. С одной стороны западноевропейские политики и эксперты довольно откровенны: если греки вновь большинством проголосуют за партии, которые против соглашения с кредиторами и мер экономии, Греция покинет еврозону и вернется к драхме. И тут же обсуждают между собой (как будто греки их не слышат): а вдруг выход одной страны из еврозоны нам обойдется дороже, чем ее принудительное спасение в одностороннем порядке? В самом деле, даже небольшой, старый, ржавый и не очень нужный корабль, затонувший на входе в порт, испортит навигацию всему порту (это уже я, а не западные политики), так может его лучше дотащить и залатать? А греки всё слышат и снимают деньги из банков. За последнюю неделю сняли около 5 млрд евро. А в июне нужен следующий заграничный транш, потому что без него нечем будет заплатить не только по долгу, но и на пенсии тоже не хватит.
Еще хуже с собственным политиками. Две бывшие главные партии говорят: нам придется соблюдать соглашение с кредиторами, но за это мы останемся в еврозоне, а одному без другого не бывать. И ладно бы, с другой стороны выступали с противоположной программой: смириться под ударами судьбы, объявить дефолт и вернуться к драхме. Был бы понятный выбор: налево – остаешься без коня, направо – без Василисы. А так – с одной стороны – без коня, а с другой – обещают и коня, и Василису, и тигровую шкуру, и сам живой. А ты, греческий витязь, выбирай.
ДЕМОКРАТИЯ И ДОЛГ
Это, кстати, про одну из проблем демократии. В соответствии с новейшими веяниями, демократия и честные выборы сами по себе провозглашены решением всех проблем, в том числе экономических. Демократии, безусловно, надо добиться. Но при этом помнить, что демократия в ином своем употреблении может быть и источником экономических проблем, и честные выборы помогают только при наличии честных политиков и сообразительных граждан. Потому что если одни говорят всё, как есть, а другие – всё, как от них хотят услышать, а граждане голосуют просто за тех, кто больше обещает дать, толку будет мало.
Вот здесь рассказано, как швейцарцы на всенародном референдуме массово отвергли увеличение ежегодного оплачиваемого отпуска. А вот здесь задолго до начала российских протестов и вне всякой связи с ними я описал, как демократия греческого образца при кристально честных выборах привела страну к долгу в 300 (теперь уже почти в 500) млрд евро. Партии просто соревновались в ублажении избирателя на заемные деньги.

А здесь – о том, как в ноябре прошлого года, боясь груза ответственности и потери популярности своей партией, тогдашний премьер Йоргос Папандреу устроил немыслимое – попытался вынести международное финансовое соглашение о помощи Греции на всенародный референдум и развалил дееспособное правительство (корень текущего греческого безвластия).
И ведь проблема не в том, что греки работают плохо или мало. Сервис в какой-нибудь семейной греческой таверне, где хозяин в шесть утра лично едет за рыбой на рынок, потом лично крутится весь день между кухней и залом, здороваясь с каждым посетителем и спрашивая, понравилось ли ему, а потом еще бесплатно принесет фруктов, может выгодно отличаться от безличного социалистического сервиса где-нибудь в финансово здоровом Стокгольме, где официантов распирает от чувства собственного достоинства и осознания прав своей уникальной личности. 

Проблема – в структуре греческого общества, где количество бюджетополучателей росло, росло и – в том числе стараниями добрых правительств, соревнующихся за голоса – превзошло число людей, наполняющих своими взносами бюджет. И у нас структура общества приближается к греческой. Может выйти, что наша политическая система, ударившись о землю, обернется демократией, которую в остальном мире, как и нашу церковь, будут называть «греческой» и «восточной».