Марина Кедреновская 40 лет, еще со времен советского «Интуриста», работает гидом-переводчиком. Показывает Россию франкоговорящим иностранцам: в основном французам, реже швейцарцам, бельгийцам и канадцам, еще реже жителям Северной Африки – Алжира, Туниса или Марокко. Кроме того, Марина Кедреновская – автор книги «Моя жизнь в “Интуристе”» и серии очерков «Записки московского гида-переводчика».

– Чтобы понять, как туристы видят Россию, сначала надо все-таки узнать, что именно они видят. Куда они ездят, что им показывают и куда их водят?

– Самый распространенный тур – Москва – Петербург или наоборот – Петербург – Москва. Бывают чистый Петербург и чистая Москва, но намного реже. Конечно, Золотое кольцо (Москва, Сергиев Посад, Переславль-Залесский, Ростов Великий, Ярославль, Кострома, Иваново, Суздаль, Владимир, Москва). Часто к Золотому кольцу добавляют Петербург и Новгород. Еще очень популярен круиз из Петербурга в Москву (или наоборот). Реже, даже совсем редко – круиз по Волге: Москва – Астрахань… Ну и еще довольно популярен транссибирский поезд Москва – Владивосток, иногда полностью по территории России, иногда через Монголию и пустыню Гоби.

– А Вологда? Ферапонтово? Кириллов?

– Кириллов входит в круиз. В стандартном круизе обязательно есть остановка в Горицах. А это совсем рядом с Кирилло-Белозерским монастырем. Редко есть на это время, но бывает, что и до Ферапонтово довозят.

– А вообще какой маршрут у этого круиза?

Первая остановка после Петербурга – Верхние Мандроги. Это совсем новая деревня. Ее иногда даже называют потемкинской. В ней, собственно, даже нет постоянного населения. В самом начале нулевых ее построил питерский бизнесмен (Сергей Гутцайт. – Republic) как туристическую деревню для обслуживания круизов. Это такой Диснейленд – традиционная русская деревня с псарней, ремеслами, Музеем водки и всем таким прочим. Туристам все это, кстати, очень нравится. Раньше первой остановкой был реальный поселок Свирьстрой, но теперь все останавливаются только в Мандрогах

Следующая остановка – Кижи, потом те самые Горицы, возле Кириллова. Ну а дальше – Ярославль (бывает, делают крюк в Кострому, но очень редко), потом Углич и Москва.

Верхние Мандроги

– А куда водят в Москве?

– Конечно, Красная площадь и Кремль. Раньше еще был Новодевичий монастырь, но сейчас из-за реставрации его исключают из программы. Понятно, что мое «сейчас» относится к прошлому лету. Этим летом нет, конечно, никаких групп, туристов и маршрутов.

Всегда есть обзорная экскурсия с заездом на Воробьевы горы, к храму Христа Спасителя. Сильно реже – Коломенское и Музей космонавтики. Из музеев в стандартные туры входит Третьяковка, реже – Пушкинский музей. Еще довольно популярны пешеходные экскурсии по Замоскворечью, с посещением Марфо-Мариинской обители, а также в «Зарядье» – в церкви и сам парк. Тут надо понимать, что у туристов на все очень мало времени. И в том числе на Москву. Если это круиз, то на Москву буквально полтора дня, и тогда это только Кремль, Третьяковка и обзорная экскурсия по городу. Ну а если это тур Москва – Петербург, то на Москву там всего три-четыре дня, да и то – это с заездом и отъездом. А больше четырех дней – это уже совсем редкие и нестандартные маршруты.

Это не готический собор, а Министерство иностранных дел

Здание Министерства иностранных дел. Архитекторы: Владимир Гельфрейх и Михаил Минкус (1948–1953)

– Что больше всего нравится французам?

– Конечно, Кремль. Он нравится всем. И тем, кто ориентирован на древность, искусство и культуру, и тем, кто ориентирован на современность и политику. Тут тебе и красота, и древность, и дух советской власти, и Путин. А вот дальше все очень по-разному. У туристов ведь очень разные цели и интересы. И культурный интерес не всегда и не у всех доминирующий. Когда я начинала работать гидом, в начале 1980-х, еще в советском «Интуристе», то разделила своих «французов» на три категории: читатели, писатели и фотографы. Одни во время рассказов гида все записывали в блокнот, часто даже не смотря по сторонам. Вторые постоянно все сверяли по путеводителю, проверяя, правильно ли им все рассказывает гид. Ну и фотографы – это те, кто слушал гида, смотрел по сторонам и бесконечно фотографировал все вокруг. При всей разнице это были заинтересованные в знаниях и впечатлениях туристы. Сейчас ни читателей, ни писателей не осталось. В основном одни фотографы. Но это уже совсем другие фотографы. И снимают они в основном себя. А функция гида для них – это не рассказывать разную ерунду, а фотографировать их в разных позах около памятников.

– Ну а все-таки, на уровне общих впечатлений: что нравится, что не нравится, что вызывает эмоции и какие?

– У туристических впечатлений есть одна очень важная специфика, которую всегда надо иметь в виду. Все эмоции так или иначе определяются новизной. Если тур начинается в Москве, все буквально бросаются на церкви и хотят увидеть каждую. Но если Москва – это конец тура и сюда они приехали после Кижей, Ярославля и Костромы, никто уже ничего и слышать не хочет ни о каких церквях.

Но если все-таки делать какие-то общие выводы о том, что нравится, а что нет, то нравится, конечно, главным образом непохожее. Древнерусское и раннемосковское зодчество – почти всегда очень нравится и производит сильное впечатление. Русское узорочье XVII века – тоже очень нравится. А дальше, если мы берем послепетровскую эпоху, это уже куда меньше впечатляет. Классицизм и ампир не вызывают ни эмоций, ни особого интереса. А вот русский византийский стиль уже опять очень любопытен. В частности, храм Христа Спасителя. Впрочем, долгое время интерес к храму Христа Спасителя был связан в первую очередь с Pussy Riot.

Псевдорусский стиль им интересен, но его они часто как раз воспринимают как свою французскую готику. Впрочем, за готические храмы туристы регулярно принимают, например, сталинские высотки. И не сразу удается объяснить, что это не собор, а министерство или гостиница.

– Кстати, а как они воспринимают русский ХХ век?

– Русский модерн среднего туриста мало занимает. Разве что особняк Рябушинского. Но как раз русским модерном часто интересуются специально, приезжают в Москву, заказывают специальные туры и экскурсии. Конструктивизм, наоборот, любопытен. Ну и сталинская архитектура – она неизменно пользуется успехом. Собственно, русская история для французов – это в первую очередь история ХХ века: революции, репрессии, сталинский тоталитаризм. Им важно видеть материальные знаки того, о чем они читали в учебниках. Что касается позднесоветской архитектуры, она французам не нравится совсем.

– Хотя, казалось бы, она вся буквально французская. Вся так или иначе основана на идеях французских архитекторов 1950-х годов.

– Тем не менее. Впрочем, недавно я работала со специализированной группой молодых французских архитекторов в Кремле. Я вела их мимо бывшего Дворца съездов к Соборной площади, но они пришли в такой буйный восторг от этого Дворца съездов, что просто не хотели никуда больше идти.

Государственный Кремлевский дворец (до 1992 года – Кремлевский дворец съездов). Архитектор Михаил Посохин (1961)

Что за странная стена с картинами, закрывающая треть храма?

– Что они не понимают? Что им требуется объяснять из того, что нам по умолчанию ясно? Какие привычные для нас вещи необходимо разъяснять?

– Если мы говорим о культуре, французам не надо объяснять базовые основания христианства. С группами из Северной Африки – совсем другая история, там надо объяснять все буквально с азов. Мы регулярно проходим курсы повышения квалификации. И помню, как мы сдавали экзамены в Новодевичьем монастыре. И там был вопрос: какие родственники Ивана Грозного жили в какой келье? А рядом со мной сидела гид, которая работает в основном с группами из Таиланда: «Какие родственники? Какой Иван Грозный? За то время, что идет экскурсия по Новодевичьему монастырю, мне бы просто объяснить в самых общих чертах, что такое христианство, что такое вообще монастырь!»

Но все, что касается специфики православия, – тут начинаются недоумение и вопросы. Причем начиная сразу с креста: что это за перекладина? Что за полумесяц? Православный крест мы всегда разбираем во всех подробностях в первом же храме.

Дальше – иконостас. Они никогда не видели ничего подобного. И вообще, почему закрыт алтарь? Почему нет confessionalis (кабинок для исповеди)? А где скамейки?

Также приходится много объяснять про названия церквей и икон. У нас много Спасо-Преображенских церквей и икон Преображения Господня. У нас Преображение – вообще один из главных праздников. Но в католической культуре это второстепенный сюжет Нового завета, и французам он совсем почти незнаком. А Покрова Богородицы – это вообще чисто русский праздник, и про него французы ничего даже не слышали.

– Как относятся к иконам? Это для них живопись или экзотическая религиозная утварь?

– Конечно, живопись. И как живопись она им понятна и даже чаще всего очень нравится. Впрочем, тут тоже работает общее туристическое правило: если это не специализированная группа, то после третьего музея никто никаких икон видеть больше не хочет. Но первые впечатления всегда очень заинтересованные. Нравятся краски. Нравится необычность. Впрочем, русские иконы для них не всегда необычны – они сильно перекликаются с европейской средневековой и ранней возрожденческой живописью. В Третьяковке, например, всегда самое сильное впечатление своей необычностью производят не русские иконы, а балканская – Царь Славы.

Христос Царь Славы. XIV век, Балканы. Третьяковская галерея

– А что еще в Третьяковке производит впечатление из русской живописи?

– Французы более-менее знают русскую литературу и русскую музыку. А вот про живопись, во всяком случае, до русского авангарда, почти ничего не знают. Даже хорошо образованные, ориентированные на культуру и искусство группы тут, в Третьяковке, буквально открывают для себя русских художников. Очень большое впечатление всегда производят Серов и Коровин. Просто полный восторг и удивление: оказывается, есть такие большие художники, которых никто не знает. Очень нравится Грабарь. Очень хорошо воспринимают Левитана и Врубеля. Собственно, начиная с Репина, очень многое нравится. Ну и авангард, о котором они как раз наслышаны. Впрочем, почему-то в новую Третьяковку, где висит авангард, группы водят не так часто.

Борщ, водка, бабушка

– Отвлечемся немного на еду. Как они воспринимают русскую кухню? Что им нравится, а что вызывает недоумение?

– Французы в принципе любят дегустировать национальную кухню и обижаются, если их кормят интернациональными блюдами. Из русских блюд они наслышаны про борщ и бефстроганов. Но как раз про борщ часто не понимают, что это такое, и очень удивляются, когда его видят и тем более едят.

Очень хорошо знают блины, но ожидают нечто маленькое и пышное. И когда им приносят наши блины, они снова очень удивляются: это же французские крепы! Про кашу тоже много слышали, но многие принимают за нее черный хлеб. Про пирожки знают реже и тоже не вполне понимают, что это. Блины, пирожки, бефстроганов нравятся; борщ не всегда. Но они его мужественно едят и заказывают, так как считают, что должны в России есть русскую еду, тем более такую знаменитую, как борщ.

– А водка? Икра? Квас?

– Водка для них все-таки, скорее, русский аттракцион. Очень любят закусывать ее черным хлебом и соленым огурцом. Впрочем, залпом не пьют – боятся. Норовят мелкими глотками.

Очень хотят пробовать наше вино и пиво. А также морс и квас. Как ни странно, но русские вина – ростовские, кубанские, таманские – им нравятся. Морс тоже. А вот от кваса они в ужасе. Это какая-то французская особенность – не любить квас. По преданию, наполеоновские солдаты квас называли пивом свиней (с аббатом д’Отерошем – первым французом, засвидетельствовавшим свою ненависть к квасу, – Republic-Север уже знакомил своих читателей. – Republic).

Икрой французы называют исключительно черную. Красную икру, которую они с большим удовольствием едят здесь, они называют яйцами семги. Большим успехом пользуются сырники и творожные запеканки. Они их не знают совсем, но едят с большим удовольствием.

Вообще, французы очень любят посидеть за едой: беседовать, обсуждать, в том числе саму еду. И очень не любят, когда их во время еды поторапливают. Обязательно ждут десерт. Причем им важно, чтобы сначала был десерт, а только потом чай или кофе. Если подать кофе раньше, думают, что десерта не будет вовсе, и очень расстраиваются.

– А что покупают из сувениров или просто вещей?

– Тут все довольно скучно и традиционно: матрешки, шали, лаковые шкатулки, янтарь, водка. Разумеется, всякие мелкие деревяшки, магниты, открытки и марки. Да, до сих пор покупают марки и постоянно отправляют открытки. Часто озабочены поиском «русского чая» – чаще всего вообще не понимая, что это такое. Да, а матрешек они называют «бабушка».

Тадж-Махал особенно хорош в лучах заката

Замоскворечье. Церковь Воскресения в Кадашах

– Вы говорили про специальные туры. Что это такое? Какими они бывают?

– Есть такой вид туризма: инсентив-туры. Это такой вид корпоративного мероприятия. Компания с целью поощрения, мотивации или тимбилдинга отправляет своих сотрудников в поездки. Тут цель – доставить людям побольше удовольствия. Это обычно хорошие рестораны, много выпивки и разнообразные мероприятия в форматах активити – играют в хоккей, в керлинг, проходят всякие квесты, едут в парк «Патриот» стрелять и ездить на танках. Культурной стороне в таких турах, разумеется, уделяют немного внимания.

Но есть и другой тип специальных туров. Это когда какой-то организатор – не турагентство, а именно какой-то человек – собирает группу, продумывает тематику и маршрут. И таких групп немало. У меня, например, была группа, которую организовал бывший преподаватель истории. Собрал человек 50 – все бывшие преподаватели истории – и повез их в Россию. Он сам подготовил программу, цикл лекций и экскурсий. Он никогда не был в России, но много лет изучал ее и хотел о ней рассказать своим коллегам. У него была запланирована лекция по сталинской Москве, ее истории и архитектуре. Экскурсия началась от трех вокзалов. Он взял микрофон и начал рассказывать. Потом мы выехали на Садовое кольцо, и тут он потерял связь с реальностью. Он очень хорошо подготовился, но не по личным впечатлениям, а по книгам и фотографиям, и тут, в реальной Москве, сбился и перестал понимать, что и где находится. Пришлось его выручать. Собственно, и дальше, во время пеших прогулок – тут у него был акцент на московский модерн – он вроде хорошо знал, куда идти по карте, но объекты, о которых хотел рассказать, выглядели не так, как на фотографиях, он их не узнавал и путался. Но вместе мы смогли решить эту проблему. Потом они поехали в Ригу – смотреть здания, построенные русским архитектором Михаилом Эйзенштейном, отцом знаменитого режиссера.

Был еще такой комический эпизод. Мне сделали заказ на экскурсию для дамы с дочкой с акцентом на современное искусство. В современном искусстве я не большой специалист, а потому пришлось много готовиться и придумывать. Но когда мы с ними встретились, оказалось, что именно современное искусство она ненавидит. А заказ она сделала на art nouveau – то есть буквально на модерн. Но в турагентстве перевели это как «современное искусство». В итоге, к нашему общему удовольствию, мы несколько дней ходили по Москве модерна.

Была одна французская дама русского происхождения, которая собрала своих друзей с целью показать им красоты Москвы. Причем не Кремль и прочие главные достопримечательности, а именно «настоящую» Москву – мы много ходили по Замоскворечью, в Марфо-Мариинскую обитель, заходили в старые дворы. Она сама очень хорошо знала город, и мы буквально с ней вместе вели экскурсию. Хотя гидам не рекомендуется давать слово людям из группы.

– А почему?

– С одной стороны, это старая, еще советская традиция, связанная с опасением, что они будут рассказывать что-то не то. Но с другой, есть и вполне современные прагматические резоны. Если кто-то рассказывает вместо гида, это может, во-первых, отразиться на чаевых. А во-вторых, может стать причиной серьезных проблем. В последнее время появилось много «профессиональных туристов», которые зарабатывают тем, что пишут рекламации с требованием возврата денег. Это проблема для гидов во всем мире. Например, моя французская коллега рассказывала, как туристы ее группы в Индии выбили рекламацию из турагентства на основании того, что в брошюре с описанием экскурсии было написано: «Тадж-Махал особенно хорош в лучах заката». Но в день посещения не было солнца, а значит, и никакого заката. Это экзотический случай, но если в брошюре перечислены объекты, которые туристы просто увидят во время пешей или автобусной экскурсии, часто находятся люди, которые требуют возврата денег за то, что их не водили в эти здания или музеи. И если гид даст говорить участникам группы, кто-то из туристов легко может написать рекламацию и потребовать возврата денег за гида, который ничего не делал.

– Вы сказали «отразится на чаевых». Есть какая-то система чаевых? Как это вообще работает?

– У тех, с кем я чаще всего работаю, – это западноевропейцы и канадцы – принято давать чаевые. А у алжирцев – нет. Причем туристы из Алжира часто заметно богаче французов, но традиции давать чаевые у них нет. Происходит это по-разному. Если это группа – они могут собрать деньги в красивый конверт с открыткой и словами благодарности и торжественно вручить после экскурсии. Но может не быть никакой открытки, а будет просто целлофановый пакет. Может не быть никакого коллективного сбора, и каждый, выходя из автобуса, просто дает какие-то деньги. Причем деньги могут быть самые разные: от 50 центов до 50 евро. Так принято, и гиды, естественно, так или иначе ориентируются и на этот заработок. Есть турфирмы, которые почти или совсем не платят гидам, заставляя их рассчитывать только на эти чаевые. Я с такими не работаю. Все-таки чаевые – это приятный бонус, но ориентироваться в своей работе на получение чаевых гид не должен.

Перерытая и перекрытая Москва, кортежи Путина и репетиции парадов

Москва, Кремль. Пробка

– А что у туристов вызывает отторжение? Что раздражает?

– В основном это вопросы, связанные с организацией. В Москве, например, почти нет парковок. Почти никуда автобус не может подъехать, высадить и посадить людей – это всегда огромная проблема. Самое страшное место – Кремль. Едва ли не единственное место, где можно более-менее удобно высадить, – возле Кутафьей башни, рядом с Манежем. Но там бесконечные запреты: то знаки повесят, то операция «Автобус», то что-то еще. Но высадка – еще меньшая из проблем. Куда драматичнее проблема сесть в автобус обратно. Возле Кремля автобус стоять не может. Он должен куда-то уехать. И чтобы сесть обратно в автобус, мы должны ему позвонить и дождаться, когда он вернется. И это ожидание может быть очень долгим. У него на дороге и обычные пробки, и полная непредсказуемость вокруг Кремля: если выезжает Путин или какая-то делегация, ожидание растягивается едва ли не на часы.

Туристы ничего этого не понимают. Для них это дико. Они злятся. Они устали. Они не понимают, почему так происходит. А когда автобус все-таки смог подъехать и припарковаться, тут начинаются крики и нервотрепка: «быстрее, быстрее», «что они стоят», «я сейчас уеду», «кто будет штраф платить». Фирмы штрафы не оплачивают, так что шофера можно понять, но в итоге момент высадки и посадки в автобус, особенно с пожилой группой, превращается в неприятный кошмар. Люди бегут к автобусу или кубарем из него вываливаются. А если в группе люди с инвалидными креслами…

Ну и, конечно, бесконечное рытье Москвы. Ходить по перекопанным улицам, жить в гостиницах, под окнами которых постоянная стройка, с постоянным шумом и пылью, – это как раз то, что очень сильно раздражает туристов.

А еще постоянно перекрывают центр. Праздники, народные гуляния, парад и все эти дни репетиций парада. В году набирается очень много дней, когда центр города перекрыт. Причем те, кто живет в дорогих гостиницах в центре города, тоже оказываются часто в очень тяжелом положении. Да, до Кремля можно дойти пешком, но как попасть на вокзал или в аэропорт? И вот постояльцы «Ритца» или «Метрополя», заплатившие огромные деньги за комфорт, идут несколько километров с баулами, чтобы добраться до автобуса.

Ну и один из ужасов любого гида – перекрытая Красная площадь. С одной стороны – кордон у Иверских ворот, с другой – у Василия Блаженного. И что сказать туристам, которые приехали сюда, чтобы в первую очередь посмотреть на Красную площадь?

Причем любой профессиональный гид знает, что тут ни в коем случае нельзя говорить: «Наша власть идиоты, у нас тут так все ужасно устроено». Такие слова только провоцируют еще большее раздражение. Чтобы успокоить группу, надо, наоборот, говорить про то, как важно то, ради чего перерыли проезд или площадь, все вокруг разрыли и перекрыли. Как остальным людям от этого хорошо. И как вообще все это правильно. То есть гид, как бы он ни относился к власти, вынужден быть предельно позитивным лоялистом и даже пропагандистом. Просто потому, что только так можно взять ситуацию под контроль, не провоцировать раздражение туристов, а наоборот – их успокоить.