Среди крупных российских бизнесменов не так уж много писателей. Единицы, на самом деле. Правдиво описывать собственный жизненный опыт многим из них рановато. Да и времени пока нет. Книги пишут чаще те, кого уже не назовешь активными в России игроками: экс-владелец банка «СБС-Агро» Александр Смоленский (мастер политического триллера), опальный олигарх Борис Березовский (давший оригинальные советы, как заработать много денег), еще один эмигрант и некогда партнер Березовского, плодовитый романист Юлий Дубов. Из тех, кто занимается бизнесом здесь и сейчас, на ум приходят разве что Павел Теплухин, глава УК «Тройка Диалог», да управляющий директор «Альфа-Банка» Саймон Вайн. Но такого глубоко личного текста, как основной владелец АПК «Черкизовский» и агрокомпании «Напко» Игорь Бабаев, не написал пока, кажется, никто из российских предпринимателей такого масштаба. Рыночная капитализация «Черкизовского» сейчас – 259 млн фунтов, или $424,4 млн. В группу, на 70% принадлежащую Бабаеву и членам его семьи, входят семь мясоперерабатывающих предприятий, четыре птицеводческих комплекса, пять свинокомплексов, три птицеперерабатывающих и два комбикормовых завода. Выручка в 2008 г. – $1,2 млрд, EBITDA – $152,8 млн. Название книги Бабаева, изданной тиражом всего в 3000 экземпляров, вряд ли заставит многих ее открыть: «Я призываю к аграрной революции». Но, однажды открыв, отложить книжку трудно. Бабаев и хвастается, и кается в ошибках, и понемногу рассказывает об особенностях своего бизнеса. Про взятки чиновникам, отношения с «братками», IPO, участие в бизнесе получивших современное образование сыновей. Для человека, сделавшего карьеру еще в советском пищепроме, получилось на редкость откровенно. Для современного менеджера – местами наивно и комично. Но, возможно, автор и не стремился избежать такого эффекта: он гордится тем, что он свиновод, а не финансист. Slon.ru приводит некоторые цитаты из книги Игоря Бабаева. Они дают представление пусть и не о сюжете произведения, но о темах, которые оно затрагивает, и о стиле повествования. О советском опыте руководства | О жизни в 90-е | О бизнесе в 2000-е и о Ходорковском | О нынешнем кризисе
О советском опыте руководства: Мне было всего двадцать шесть. Я всегда выглядел моложе своих лет, а тогда, наверное, вообще смотрелся юнцом. Однако юнец ведет совещание по убою скота, внимание его рассеянно, он полон впечатлений. ... Работала у нас на конвейере девочка. Настоящая красавица! Не заметить ее было нельзя. И вот идет она как-то мне навстречу, и я вижу, что грудь у нее стала неимоверной величины. То есть была нормальная, красивая грудь, а тут вдруг нечто выдающееся образовалось. Почти машинально говорю охране: – Посмотрите, что там делается... Когда красавицу обыскали, с нее упало шестнадцать килограммов мяса! ... Пермский институт, где теперь училась Лида (жена), меня тревожил. И я решил полететь туда, посмотреть, какие у нее там условия. Сообщил об этом министру. А тот позвонил ректору института, попросил отнестись внимательно, встретить. ... Об ожидаемом визите Медунова я узнал из беседы с первым секретарем горкома партии, который дал мне ответственное поручение: подготовить шашлык и мясные деликатесы к встрече первого секретаря крайкома. ... Паштет был невероятно вкусный. Секретари ЦК крепкими желудками и вообще здоровьем не отличались. Возраст тоже не позволял им излишеств. А «дегустатор», видимо, всем этим пренебрег. И его здорово пронесло... ... И это все-таки был пусть уродливый, но бизнес, а не прямое воровство. То есть процесс, порождавший новые товары и стоимости, возбуждавший какие-то экономические силы, вдыхавший энергию в омертвевшую экономику. ... Мне было тридцать четыре. Освободили, а я понять не могу, за что. Но горький опыт пошел мне на пользу. Именно тогда я поклялся себе, что никогда, ни при каких обстоятельствах, я не буду иметь никаких приватных дел с государственными чиновниками. О жизни в 90-e:
В 1991 г. завод («Черкизовский») приобрел служебную BMW 750, мощную машину с двенадцатью цилиндрами в моторе. Таких машин в Москве тогда было немного, буквально единицы. Как-то в выходной я с женой и детьми в сопровождении вооруженного охранника ехал по Яузской набережной. Жена сидела спереди, а дети с охранником сзади. Езда по Москве в начале девяностых, особенно в воскресенье, была удовольствием: дороги почти пусты, о пробках никто не думал, поскольку их не было. Вдруг нас останавливает вооруженный патруль. Я затормозил и приоткрыл окно. – Ваши документы, говорит вооруженный автоматом человек. – Пожалуйста... Я был в спортивном костюме – в выходной цивильный костюм я обычно не надеваю. – Оружие есть? – Есть. ... Когда сыновья пошли в бизнес, то оба в один голос говорили: «Ой, папа! Этот бизнес тяжелый, надо его скорее сдать, лучше строить офисы, всякие торгово-развлекательные центры, жилье, сдавать складские помещения. Сдали, деньги капают, и все». Я объяснял: «Поверьте, это временно неустойчиво, а продукты питания есть, были и будут необходимы человеку всегда». ... Гениальный ход мы сделали в ассортименте продукции. В перечне колбасных изделий, который был сформирован еще в советских кабинетах, было мало сосисок. Именно поэтому колбасу в СССР жарили на сковородке, а не потому, что ее сильно любили. Колбасу использовали как недостающую сосиску. ... Это («Черкизовский») был привлекательный с точки зрения приватизации объект, стоящий больших денег. И, признаюсь, я не сразу понял, что большая часть этих денег уже принадлежит мне. ... Желания, если очень хотеть, исполняются. А волшебная фея может явиться даже в образе Юрия Михайловича Лужкова. ... У нас страна огромного риска. Я все никак не могу взять в толк, отчего мне не доверяют. ... Звонит мне как-то управляющая этим банком Раевская и предлагает встретиться, обсудить ситуацию. Я не люблю пышных выездов, поэтому приехал по простому, без охраны, как обычный клиент, которому нужно решить важный вопрос... А тут со мной какой-то «крестный отец» [тогдавший владелец «Автобанка» Андрей Андреев] разговаривать собирается. На груди большой золотой крест, часы – в бриллиантах. Просто жаба в драгоценностях, а не мужик! ... Говорить было не о чем. Меня выпроводили вниз на выход, напомнив про две недели срока. На улице, оценив всю сложность ситуации, я позвонил Евгению Алексеевичу Пантелееву, министру промышленности Москвы, и рассказал обо всем, что случилось в банке. Он доложил обо всем Лужкову. ... А разбирать в ситуации было нечего. Я отдал этот комбинат в счет погашения кредита, понимая, что жаба в драгоценностях погубит его. О бизнесе в 2000-х и Ходорковском:
Замечу, что в тот период многие олигархи пошли в сельское хозяйство. Возможно, их об этом попросили. Во всех случаях это был поход в никуда. ... Сам Медведев произвел на меня впечатление человека, очень хорошо окрепшего во власти, знающего, что он делает и куда движется. И от этого становилось еще тоскливее. Где перспективы, если даже понимающий человек говорит: ничего пока сделать не можем. ... Приезд министра вместе с потенциальным инвестором, несомненно, влиял на тот уровень доверия, который возникал у местной власти. ... Ходорковскому тогда было чуть более двадцати пяти. Он был богат, известен, вращался в высших эшелонах власти. Это был сумасшедший взлет. Я помню свой первый визит к нему в банк «Менатеп». Инфляция тогда свирепствовала, всем нужны были деньги. Мне тоже, особенно валюта, чтобы ввозить мясо для комбината. Нужны были гарантии банков или просто деньги. Банк «Менатеп» мощно развивался. И, судя по всему, внешним признакам этого развития Ходорковский придавал большое значение. Все было продумано: вход в банк, вход в кабинет Ходорковского, скульптуры, вычурная мебель, многочисленные кордоны, закрывающие «доступ к телу»... – Миша, помоги нам. Нужно десять миллионов долларов, максимум на полгода. Под текущий коммерческий процент. Возврат гарантирую. – Нет проблем, – отвечает Миша. – Контрольный пакет кладите в залог и получите деньги. Ничего себе, думаю. Это даже не акулья хватка, а что-то сказочное. ... К тому времени Ходорковский уже серьезно вошел в нефтяной бизнес, банк «Менатеп» был в прошлом, как все предприятия, которые он приобретал в начале девяностых. Его бизнес к тому моменту стоил пять миллиардов, а мой – около пятисот миллионов долларов... Я слушал и смотрел на его руки. Это были изнеженные, не мужские, холеные ручки. Очень трудно было, глядя на эти освобожденные от работы руки, понять, от чего же устал человек. ... Он уже не был уставшим, он открыл для себя новые горизонты. Михаил Ходорковский активно пошел в политику, видя себя в недалеком будущем президентом страны. Не знаю, когда и почему с ним произошел этот перелом настроения, но он стал походить на человека, который схватил бога за бороду. Это всегда предтеча каких-то несчастий. О нынешнем кризисе:
Цена акций группы «Черкизово» на Лондонской бирже за два месяца осени 2008 года упала в четыре с лишним раза. Компания стоила больше миллиарда долларов, теперь примерно $250 млн. Обыденный здравый смысл не может взять это в толк. Заводы работают. Поросята накормлены и не хворают. Птица кудахчет и яйца несет. Почему «дохнут» акции? Они дохнут от страха. ... Человек, занятый реальным производством, до поры смотрит на это спокойно. Поросята накормлены, цена на них растет – плевать мне на стоимость акций. Пострадали не мы, а слишком нервные инвесторы, которые сначала оценили нас в миллиард, а теперь сбрасывают акции за 300 миллионов. Они реальные деньги теряют, а мы – виртуальные. Мы же виртуально стали богатыми, а теперь приземлились. ... Дикая получается ситуация. Кризисным балом правит отражение, а не сущность. Не сам поросенок, а свидетельства на него. И вот в такие-то свидетельства и вкачал весь мир сотни триллионов долларов! Не в поросят, не в реальный сектор. Вкачали в различные бумажки. Торговля ими на межбанковском рынке подняла их стоимость до небес, окончательно оборвав связь между реальным поросенком и виртуальным свидетельством о его существовании. ... Кризис быстро докатился до России, и первой затрещала наша убогая банковская система. Спору нет, финансы – кровь экономики. Банки надо спасать. Но почему это нужно делать в отрыве от реального сектора, прямой раздачей денег? Итог следовало ожидать: пятьдесят миллиардов долларов вскоре оказались за границей. В любом кризисе надо спасать прежде всего реальное производство, а не обслуживающие его институты. ... Сегодня любой банк может поднять ставку по уже выданному кредиту, поставив даже крупную компанию на грань банкротства. И вот вам уже готовый механизм замены собственника, отъема собственности. Это не преувеличение. Мне, например, – был такой случай – прямо говорили: «Ты, господин Бабаев, сейчас не интересен. Ты работай, сделай, создай. Когда бизнес станет привлекательным, мы тобой займемся».