Александр Петриков специально для «Кашина»

⤢

Романа Протасевича заложником, наверное, уже и не назовешь – можно только догадываться, какому давлению он подвергся после похищения из угнанного самолета в Минске, но, судя по всему, давление уже в прошлом – перед нами теперь не пленный и не политзаключенный, а расконвоированный и раскаявшийся бывший оппозиционер, живущий в Минске под домашним арестом, участвующий в пресс-конференциях, дающий интервью и даже дебютировавший в твиттере; допустим, каждый его шаг контролируется таварыщчем майором, приставляющим пистолет к его затылку, и допустим, каждое слово он произносит под диктовку, но даже если каждое его появление на людях и каждое слово, которое он произносит, обусловлено только чекистской бутылкой в его заднице – и эта бутылка, и любое другое давление на Протасевича остается в пространстве наших догадок и домыслов, и доказательств никаких нет, есть только парень, который за несколько недель с момента его похищения быстренько изменил свои взгляды и превратился теперь в нового лукашенковского пропагандиста того же типа, который распространен и в России – бывший оппозиционер кается и рассказывает неприятную правду о своем прошлом. Ходили слухи, что он даже возглавит перехваченный у оппозиционеров tut.by – и даже если нет, можно уже не сомневаться (сколько раз он уже выступал после похищения), что лукашенковские бандиты будут пользоваться им и дальше, и в конце того пути, по которому он сейчас идет, будет какой-то вполне респектабельный по белорусским меркам статус казенного пропагандистского спикера, произносящего нужные государству слова с позиции вернувшегося блудного сына и оттого гораздо более ценного для государства, чем любой обычный пропагандист, не имеющий опыта возвращения и раскаяния.

Возможно, перед нами большая человеческая драма, возможно – небольшая (если считать Протасевича продажным негодяем, который и в «Нехте» работал не по зову души, а только за деньги и перспективы); в любом случае это один из множества эпизодов большой белорусской трагедии, которая началась прошлым летом и до сих пор черт ее знает, как она закончится.

Нам интереснее, что это такое в соприкосновении с российским контекстом. В судьбе Протасевича мы по свою сторону границы проходим по касательной – когда его только похитили, наша пропаганда приложила недюжинные усилия, чтобы превратить юношу-гуманитария из антилукашенковского телеграм-канала в ультраправого украинского боевика, чьи руки по локоть в крови мирных жителей Донбасса. Пока лукашенковские спецслужбисты мытьем или катаньем превращали прежнего Протасевича в нынешнего, наши пропагандисты, действуя по собственному плану, демонизировали его, наделяя такими свойствами, носителя которых никому не жалко, даже когда он сидит на бутылке, а его ногти по одному вырывают плоскогубцами. К исходу первой недели после угона самолета все получилось – в российских медиа и соцсетях обсуждали уже не похищенного телеграмщика, а опасного военного преступника, и даже российский дипломат в ООН, вступаясь за белорусских людоедов, уверенно врал с трибуны, что Протасевич давно был в розыске не как критик Лукашенко, а как украинский боевик.