Кадр из фильма "Большая любовь" (1942)
youtube.com
В июне 1942 года на экраны Германии вышел фильм «Die grosse Liebe». Блокбастер киностудии Ufa рассказывает о великой любви военного и певицы. Во времена Третьего Рейха официально признанный «особо ценным», после Второй Мировой этот блокбастер был запрещен, а пережил время только благодаря песням: о чуде любви хочется петь во все времена.
И если знать некоторые обстоятельства создания фильма, то это действительно чудо, — чудо спасения, чудо избавления от страданий.
Спасенного и спасшегося зовут Бруно Бальц. «Неизвестная мировая звезда», «король шлягеров», «поэт любовной тоски» — биографы, кажется, соревнуются друг с другом, кто назовет ярче, пышней, поэтичней этого человека, написавшего больше тысячи песен, сотрудничавшего, кажется, со всеми более-менее значимыми немецкими исполнителями XX века.
Судьбу его, — такова легенда — решили двадцать четыре часа в застенках гестапо. Он спас пропагандистский блокбастер и тем сам сумел избежать депортации в концлагерь.
Год 1941-й. Армия вермахта ведет войну, которая уже перестала быть маленькой, но надеждам на ее победоносность еще только предстоит увянуть. По заказу германского правительства, киностудия Ufa снимает дорогостоящую музыкальную мелодраму «Великая любовь». Локации в трех городах — в Берлине, Вене и Риме. В главных ролях: бравый красавец Виктор Штааль и Цара Леандер, богиня во плоти.
По сюжету ромкома, молодой летчик Пауль приезжает с фронта на побывку. В берлинском варьете он видит на сцене изумительную Ханну, блистательную, далекую от суровой фронтовой реальности певицу. Пораженный в самое сердце, он добивается ее взаимности, дело идет к свадьбе, но война напоминает о себе. Верный солдатскому долгу, Пауль безо всякого приказа возвращается на фронт, — боевые товарищи сообщили, что родина в нем нуждается, началась война против русских. И вот уже сама певица стремится к любимому. Узнав о ранении Пауля, Ханна едет в госпиталь, — впереди у них три недели любви, а дальше долг снова зовет: в небе летят военные самолеты.
Трудный быт и большая любовь, — все это отступает на второй план перед служением родине. Мужчины должны победить, для чего женщинам следует капитулировать. Таков нарратив этого фильма. «Die Grosse Liebe» — кино, разумеется, пропагандистское. Рольф Ханзен, режиссер и соавтор сценария, прилежно исполняет правительственное пожелание — это должно быть поучение через развлечение. «Хорошее настроение как военный товар», — таким образом обозначил свое пожелание министр пропаганды Йозеф Геббельс.
Власти нужен был фильм, вдохновляющий на самопожертвование. Войска вермахта получили тогда яростное сопротивление на Восточном фронте, Советский Союз оказался удароустойчивей, чем этого хотелось нацистам. Быстрой победоносной войны не получилось, и жителям Германии решили предложить щедрую порцию утешения. «Великая любовь» — в первую очередь музыкальное кино, развлекательное, способное окрылить в столь трудные времена.
Афиша фильма «Великая любовь» с Царой Леандер в главной роли
После прихода в кино звука мир не только смотрит выдуманные истории, он их жадно слушает. Проигрыватели есть не у всех, и именно в кинозалах проходят главные музыкальные премьеры. Чтобы народ запел песню, — нужно ее показать. В том же, 1941 году, бывший союзник Третьего Рейха, а теперь заклятый враг — СССР — воспевал счастье в труде вместе со «Свинаркой и пастухом», советским блокбастером Ивана Пырьева.
По нынешним временам ремесленный, чрезвычайно тяжеловесный в чувствах, фильм «Die Grosse Liebe» стал главной сенсацией немецкого кинематографа времен национал-социализма. И дело, пожалуй, не только в исключительных достоинствах Цары Леандер, актрисы из Швеции, ставшей звездой в Третьем Рейхе. Монументальная классическая красота этой женщины получила достойное музыкальное сопровождение, — песни для фильма создал известный в тогдашнем шоу-бизнесе Германии тандем: композитор — Михаэль Яри, автор слов — Бруно Бальц.
https://www.youtube.com/watch?v=p8D126NPTrU
А вот год 1946-й. Вторая мировая война позади. Германия лежит в руинах. Главный нацистский пропагандист Йозеф Геббельс отравился, шведка Цара Леандер давно уехала на родину, а фильм «Die Grosse Liebe» по требованию цензурного комитета союзнических освободительных сил запрещен к показу. Бруно Бальцу, автору немецких шлягеров, грозит тюрьма за сотрудничество с нацистами. Поэт-песенник вынужден давать объяснения американским военным, — и случается чудо, 26 октября 1946 года он выходит на свободу. У армии-освободителя нет претензий к этому битому жизнью человеку.
О чем рассказал Бруно Бальц? Каким образом сумел убедить?
***
А это 20-годы XX столетия. Все та же Германия. Бруно Бальц, миниатюрный юноша из берлинского рабочего квартала Пренцлауэр Берг, пригож и свободолюбив. Сын шорника и сам дипломированный бондарь, отвечает на вопросы Магнуса Хиршфельда, немецкого исследователя сексуальности. По просьбе ученого юноша заполняет, так называемый, «Психобиологический опросный лист». Там Бруно сообщает, что свою гомосексуальность осознал в 17 лет, и она не составляет для него проблемы.
Это «Веймарская республика», — после Первой Мировой войны в Германии нищета и безумная жажда жизни.
Берлин — безусловно, самый веселый и самый разгульный город Европы. Die Goldene Zwanziger, «золотые 20-е» — время немыслимых прежде сексуальных свобод.
В 1926 году за прерывание беременности немецких женщин уже не могли отправить на тяжелые исправительные работы в специальный Zuchthaus, им грозила всего лишь тюрьма. Тогда же стали слышны голоса геев и лесбиянок, требующих отмены гомофобной 175-й статьи, принятой в Германии ещё в XIX веке, во времена Бисмарка. Тираж «Die Freundschaft» («Дружба»), газеты для гомосексуальных мужчин достигал 40 тысяч экземпляров. Вполне солидные 10 тысяч копий — в таком количестве выходила газета «Frauenliebe» («Женская любовь»).
В Берлине действовало около двухсот ресторанов и кафе для квир-людей: Kleist-Kasino, Toppkeller, Dorian Gray и, разумеется, Eldorado, самый знаменитый, самый скандальный клуб города, страны, а может даже всего мира. «Нормальный человек может позволить себе там пикантное удовольствие — потанцевать с женоподобными мужчинами в женских платьях. А между танцами дают представления: мужчина-шансонье пронзительным сопрано исполняет двусмысленные парижские песенки», — писали об Eldorado в путеводителях.
«Берлин — это мужчины. Мечта для гея», — говорил британец Уистен Хью Оден, в будущем один из величайших поэтов XX века, своему другу Кристоферу Ишервуду, тоже классику грядущего, который записывает свои берлинские впечатления в модной тогда экспрессионистской манере. «Грех и яркость — вот типичная ночная жизнь Берлина», — так вспоминала 1920-е Клер Вальдорф, певица кабаре, открыто жившая с возлюбленной под одной крышей. Подыскивая параллели, современные историки говорят, что Вальдорф — это Леди Гага времён веймарской республики. Ее знал весь Берлин, пластинки разбитной певицы выходили едва ли не каждый месяц. «Hannelore, не понять, женщина ты или мужчина», — распевала она со сцены популярного у лесбиянок клуба Toppkeller.
Бруно Бальц, дитя своего времени, тоже любит эксперименты: юный немец позирует обнаженным для Адольфа Бранда, фотографа и издателя. Литературно одарённый, он работает и редактором в газете «Die Freundin», первом в Германии издании для лесбиянок. В терминах нынешнего времени Бальц — ЛГБТ-активист и квир-просветитель: состоит в «Союзе по правам человека» (Bund für Menschenrecht), а в 1924 году, будучи 22-летним участвует в записи пластинки песен для гомосексуалов «Bubi lass uns Freunde sein» («Малыш, давай станем друзьями»).
Легкое перо этого молодого человека оказывается востребовано на студии Ufa. Начиная с 1929 года он сочиняет песни для кино, — поначалу просто фривольные, а затем лишь мнимо беззаботные. В 1938 году у всех на слуху «Kann denn Liebe Sünde sein». «Разве может любовь быть грешной?» — низким контральто, голосом почти мужским вопрошает Цара Леандер, а с ней и сам сочинитель, друг артистки Бруно Бальц, уже посидевший в тюрьме за гомосексуальность.
https://www.youtube.com/watch?v=0zDL4j9haQ0
По одной из версий на несколько месяцев за решетку популярный автор угодил после облавы, — в 1936 году попался в руки полицейских в Тиргартене, и по сию пору популярном в Берлине месте гей-встреч. Есть, впрочем, и такая версия: блюстители морали вычислили его по анкете из архива Магнуса Хиршфельда: в 1933-м Институт сексуальных наук, оплот либеральной мысли, был разгромлен, библиотека его сожжена. Но, как говорят, опросные листы заинтересовали полицию. «Может ли любовь быть грешной?». Да, по тем временам, может, — еще как.
И это уже совсем другой, потускневший Берлин. Полицейские рейды по скандально известным клубам распугали тамошнюю публику, а вскоре не стало и самих ночных заведений. Можно сказать, что геи и лесбиянки сдались без боя, — у них не было сильного лобби во власти, для прессы они были только сборищем чудаков, чудиков, фриков. В общем, точно так же, как в США в начале 1980-х, в первые годы эпидемии СПИДа, и в России, в начале 2010-х, когда был принят закон о запрете на «пропаганду гомосексуализма».
В Германии 1930-х некоторые квир-люди даже аплодировали приходу к власти нацистов.
Среди гомосексуалов было тогда более-менее известно движение «маскулинистов» — крайне-правых сторонников настоящей мужественности: женоненавистников и антисемитов.
В 1936-м Бруно Бальц вышел на свободу уже через несколько месяцев, — настояла студия Ufa, которая не могла обойтись без своего лучшего текстовика. Она же организовала для него фиктивный брак, — на некой Зельме Петт, крестьянке из Померании. С того времени Бальц, прежде фигура публичная, начисто исчез из газетных публикаций, — его имя упоминалось только мелкими буквами на пластинках. Однако для индустрии развлечений времен нацизма он оставался примечательным персонажем.
На этом фото Бруно Бальцу 33 года
Wikipedia.org
Они любили появляться вдвоем: миниатюрный Бруно Бальц и высокая, статная Цара Леандер, его муза. Говорят и о том, что их объединяла любовь к определенному типу мужчин, — того самого, арийского типа. Эту страсть они вдвоем и высмеяли: в 1940 году в Германии стала хитом песня «Er heisst Waldemar» — лирическая героиня мечтает о высоком сильном блондине, а любить ей приходится простого черноволосого Вальдемара.
***
И снова 1941 год. Рождество. В берлинской штаб-квартире гестапо, на Принц-Албрехт-Штрассе, в одном из кабинетов сидит взаперти Бруно Бальц, некогда популярный автор, а теперь вновь обитатель тюремного барака. Он снова задержан по гомофобной статье, — попал в ловушку, позвал в гости, в свой роскошный дом в Шарлоттенбурге молодого, красивого блондина, оказавшегося подсадной уткой. К тому времени гомофобная статья в Германии была ужесточена, — при нацистах развратным поведением могли счесть уже долгий взгляд мужчины на мужчину.
Бруно Бальц сильно избит, но боли не чувствует, — прежде, чем запереть в этом помещении с пачкой чистой бумаги и карандашом, ему вкололи щедрую порцию морфия.
В его распоряжении 24 часа. Он должен написать слова песен фильма «Die grosse Liebe». Промедление смерти подобно, — музыкальная картина, заказанная министерством просвещения и пропаганды, обязана выйти в срок. Нужно воспеть любовь сильную, всепоглощающую, беззаветную — и Бруно Бальц пишет песню о любви вопреки всему:
«Я знаю, однажды случится чудо, и тысячи сказок правдой станут. Я знаю, не может пройти любовь, которая была так сильна и так прекрасна. У нас одна звезда, и твоя судьба стала моей. Ты вдали от меня и недалеко, ведь наши души едины. И потому однажды случится чудо. Я знаю, мы увидимся вновь» (перевод мой, — КК).
Одежда заключенного-гея в нацистской Германии
И чудо случается — он снова оказывается на свободе, он пишет песни. Бруно Бальцу не пришлось носить арестантскую робу с розовым треугольником, знаком гея. Может быть, сыграло роль ручательство композитора Михаэля Яри, давнего соавтора, который писал музыку для фильма. Может быть, замолвил слово режиссер фильма Рольф Ханзен, тоже гомосексуал. А может быть, помогла Цара Леандер, которую боготворил не только Геббельс, министр пропаганды, но и, как говорят, сам Гитлер. В пользу последнего — факт, что дружбу с Царой Леандер поэт сохранил и после войны. Это ей в 1960-м году поэт посвятил песню «Wir wollen niemals auseinander gehen», — композиция стала популярной в исполнении Хайди Брюль. Милая ирония: песня, ставшая в послевоенной Германии символом любви вполне конвенциональной, была написана как знак приязни гея к (боевой) подруге.
Фильм «Die Große Liebe» выполнил своё предназначение, — его посмотрели 28 миллионов зрителей, рекорд для немецкого кино и по сию пору. В поисках объяснения историки говорят, что этот военный ромком ответил на чаяния времени: 1942 год, война, развязанная нацистами, пришла и в саму Германию.
В том году ответом на бомбардировки Лондона стали британские бомбы, полетевшие на Любек и Росток, а вскоре на Кёльн и другие крупные немецкие города. Самопожертвования от немцев власти стали требовать все больше.
В том же 1942-м Цара Леандер покинула Германию, — она отказалась от нового, более выгодного контракта со студией Ufa. Позднее, вспоминая немецкие годы, артистка называла себя «политической идиоткой», — признавала, что совершенно напрасно считала искусство чем-то отдельным от политики.
Что думал о прошлом Бруно Бальц, — уже не узнать. После войны он был так же востребован как сочинитель, — в его творческом багаже 1013 песен. Он сотрудничал, кажется, со всеми более-менее приметными поп-исполнителями послевоенной Германии.
Уйдя на пенсию в 1960-е, Бальц построил дом в курортном баварском городке Бад-Висзее. Под одной крышей с ним жила и официальная жена, — развода Зельма не давала, не желая, как говорят, расставаться с привилегиями супруги популярного сочинителя. Сам Бруно Бальц настаивать едва ли мог. Гомофобная 175-я статья все ещё действовала (она была смягчена в ФРГ в 1969, а отменена только в 1994). Известны случаи, когда геи, осуждённые национал-социалистами, досиживали свой срок в освобождённой стране.
Интересные воспоминания о нем оставил его последний интимный друг, он же распорядитель всего наследия. Как рассказывал Юрген Дрегер, сам примечательная фигура немецкого квир-искусства, Бруно Бальц был уверен, что скоро его имя будет забыто. Более того, он на том настаивал. По завещанию, личный архив сочинителя был открыт только спустя десять лет после смерти, — в 1998-м.
Памятная табличка на доме №60 по Фазаненштрассе, который до Второй Мировой войны, будучи популярным сочинителем, купил Бруно Бальц (Fasanenstrasse 60).
Грустному предсказанию было не суждено сбыться. Сочинитель легковесных песенок явно недооценивал силу своего дара. Его тексты, составляя золотой песенный фонд Германии, можно услышать в самых разных видах и версиях. Трек на слова Бальца звучит, например, в «Бесславных ублюдках» Квентина Тарантино. И это, разумеется, «Davon Geht Die Welt Nicht Unter», — произведение эмблематичное, как для немецких 1940-х, так и для автора.
Особенно ценно, пожалуй, внимание квир-артистов. «Ich weiss, es wird einmal ein Wunder geschehen» — нечто, вроде «золотого стандарта» для немецкой травести-сцены. Квир-чувство, — тоску по идеалу, жажду чуда, — Бруно Бальц умел облекать в слова так, как, наверное, никто до него.
https://www.youtube.com/watch?v=yFnLVfkfXA4
«Если б пришлось узнать, что меня никто не полюбит, что счастья нет для меня, как было бы тяжко. Если бы сердце мое не знало, что ты скажешь мне «люблю тебя», то жизнь моя не имела бы смысла. Но я знаю, я знаю — однажды случится чудо, и тысячи сказок станут so wunderbar».
