Протесты в Каракалпакстане
Jfnjkasfn / Wikipedia
Одним из важных политических событий минувшей недели стали масштабные протесты в Каракалпакстане — республике, входящей в состав Узбекистана. Несколько десятков тысяч человек вышли на улицы города Нукуса после того, как власти Узбекистана опубликовали проект новой Конституции. Одна из поправок лишала Каракалпакстан права на «суверенный» статус и выход из состава Узбекистана. Выступления демонстрантов были жестко подавлены силовиками. На фоне протестов президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев выступил за сохранение статей о суверенитете Каракалпакстана в основном законе. Фарида Курбангалеева поговорила с редактором издания «Фергана» Даниилом Кисловым о политической обстановке в Узбекистане и возможных последствиях.
— То, что произошло в Нукусе, стало для вас неожиданностью?
— Это стало неожиданностью для всех. И, вероятно, даже для узбекского президента Шавката Мирзиёева.
— Разве не существовало долгие годы напряжения между Ташкентом и Каракалпакстаном?
— Характер отношений республики с Ташкентом не отличается от его отношений с Сурхандарьинской, Джизакской или Ферганской областью. Власти рассматривают Каракалпакстан именно как область, а его статус суверенной республики совершенно формальный. За исключением одного: суверенность — термин, заложенный в Конституцию — является очень важным понятием для самих каракалпаков.
Дело в том, что каракалпаков около 2 млн человек, это меньше 10 процентов населения Узбекистана, хотя проживают они на очень большой площади, составляющей 40% территории Узбекистана. Это малочисленный народ. А малочисленный этнос в любой стране и при любых условиях будет себя считать ущемленным. Посмотрите на каталонцев, которые живут лучше всех других в Испании, у них самый большой бюджет и доход, но они все равно хотят отделиться.
Даниил Кислов
Фото Анны Артемьевой
Нельзя сказать что каракалпаки всегда хотели отделиться, но слово «суверенность» их как-то очень сильно грело. Возможно, некоторым образом компенсируя претензии, которые возникали у них по отношению к национальной политике Ташкента. Каракалпаки во многом очень гордый народ. Они считают, во всяком случае, часть интеллигенции, историки, что их история на 300–400 лет древнее, чем история узбеков. Они очень пестуют свою самобытность, свой язык. Каракалпакский язык, в отличие от узбекского, буквально до этого года не был переведен на латинский алфавит. Каракалпаки очень дорожат своей кириллической письменностью, которая досталась им во времена СССР.
Там очень много внутренних проблем — этно-национальных, идеологических, но никогда не было политических проблем. И мы никогда не видели массовых акций за отсоединение Каракалпакстана. Вообще, в Узбекистане в последние 30 лет акции протеста были невозможны. Они очень жестко подавлялись — подобно тому, как это произошло 13 мая 2005 года в Андижане, где были расстреляны несколько сотен человек.
Да, есть каракалпакские эмигранты — как бы рупоры каракалпакской независимости, которые ведут ютуб- и телеграм-каналы и, по мнению властей Узбекистана, всячески провоцируют каракалпакский народ на восстание против Ташкента.
Но я бы не стал переоценивать роль этих людей. Наверное, они очень сильно раздражают Ташкент, но вряд ли были бы способны моментально вывести на улицы десятки тысяч человек. А на площади Нукуса, по приблизительным данным, вышли до 30 тысяч человек. Поэтому это для всех, и в том числе и для меня, оказалось неожиданностью.
