«Это будет уже не откатом в совок, а возвращением в пещеры». Медиевист Олег Воскобойников — о катастрофе в гуманитарных науках и проявлениях Средневековья в России

Российское вторжение в Украину стало причиной новой волны эмиграции ученых. В числе уехавших — один из самых известных российских медиевистов, специалист по культуре и искусству средневекового Запада, ординарный профессор Высшей школы экономики, сооснователь проекта «Страдариум» Олег Воскобойников. Он уверен, что разрыв с западной системой образования негативно скажется на российской гуманитарной среде. Фарида Курбангалеева поговорила с Воскобойниковым об отказе российских вузов от Болонской системы, конце эпохи либерализма, проблемах российских ученых за рубежом и проявлениях Средневековья в современной России.

«Если война затянется на годы — не будет ничего»

— Медиевистика — довольно аполитичная в современном контексте часть истории. Почему вы покинули Россию, если наверняка могли остаться?

— Да, мог и могу остаться. Как и многие, я еще не готов считать себя эмигрантом. Программа «Медиевистика», которую мы открыли в Вышке 2018 году, далека от политики и горячих тем. Но мы выстраивали ее так, чтобы она воспитывала толерантность — умение видеть чужую цивилизацию без собственных предрассудков, в этом ее гуманистический смысл. А по гуманизму в России нанесен тяжелейший удар.

Как и у многих уехавших в самом начале, это был инстинктивный шаг, и не слишком продуманный. И это было на уровне интеллектуальных кишок: я не мог и не могу жить в стране, которая ведет войну.

За два дня до начала войны у моего сына в школе играли в викторину. Класс разделился на три команды, и одна из команд назвала себя «Сталинята» — не знаю, кто это предложил, но я выпал в осадок. Я до 24 февраля редко матерился, а теперь это стало нормальным. В таком настроении я встретил 23 февраля, и потом грохнуло. Стало ясно, что с этим что-то надо делать.

Но я все-таки надеюсь вернуться, несмотря на неутешительные новости. А если придется остаться за пределами страны, надеюсь, что Россия не будет полностью заблокирована снаружи и изнутри, и у меня сохранится с ней интеллектуальная связь.

Я хоть и передал руководство «Медиевистикой» старому другу, отличному ученому, но магистратура — мое детище, я отвечаю за каждого из ребят. К тому же я член Ученого совета Вышки и еще целого ряда комиссий, поэтому и за весь университет чувствую ответственность. Хотя незаменимых у нас нет, причем на всех уровнях. Мы знаем это по истории с Мау. Но в любом случае, в человеческом плане мне есть что терять.

— Что вы думаете об аресте Владимира Мау? Многие посчитали это знаком того, что система начала сажать даже лоялистов, ведь он подписывал письмо ректоров в поддержку спецоперации.

— Конечно, поэтому и столько шума. РАНХиГС — великий вуз, а Мау — умнейший человек. Я никогда с ним не общался, хотя у нас много общих друзей, знаю, что его как минимум уважают. Но как выразился [политолог Кирилл] Рогов, «не играй с чертом в карты». Мау — часть той самой силы, которая его если еще не съела, то здорово ему пригрозила. Да, это очень неприятный сигнал, на который многие среагировали резонным вопросом: кто на очереди?

Я был бы рад, если бы Вышка — каким-то коллективным письмом, например — публично за него заступилась. Но этого не происходит. Хотя такое бывало: заступались и за Европейский университет, и за Шанинку. За Зуева (Сергей Зуев, ректор Московской высшей школы социальных и экономических наук, обвиняемый в хищении бюджетных средств. — Republic), правда, уже ничего не было.

— Вышка уже давно не поддерживает преподавателей с оппозиционными взглядами, многим из них не продлевали контракты. А у вас на факультете гуманитарных наук репрессии ощущались?

— Это тонкий вопрос. Для меня, как для члена Ученого совета, показывать пальцем на начальство будет довольно странным жестом. Но я не могу отрицать, что лично не досчитался с дюжину близких мне людей и интересных преподавателей еще до войны, когда уже вовсю пахло паленым. Например, Институт гуманитарных историко-теоретических исследований (ИГИТИ) многих потерял.

Конкретно у нас на факультете я репрессий не припомню. В руководстве никогда не было застрельщиков и вообще клевретов — это я точно могу сказать. Но нужно также учитывать, что идеальной власти попросту не бывает.

Да, из Вышки вытравили левых, но вытравили и абсолютно одиозного Олега Матвейчева, философа, ушедшего в Государственную думу.

В целом происходящее напоминает мне ситуацию после Октябрьской революции и до Второй мировой включительно. Когда большевики переформатировали страну, пострадали дисциплины, которые предполагают общественно значимую мысль — гуманитарные науки, науки об обществе, юриспруденция, экономика. От них общество ждет политической позиции, и в свободной стране все мы имеем право ее высказать.

В России подобные иллюзии умерли задолго до нынешних событий, а госучреждения обязаны закрепить смерть этих иллюзий конкретными действиями. При этом я все же выступаю за университет вне политики. Мне претит политическая пропаганда в университетской аудитории в любой ее форме — как справа, так и слева.