Александр Панчин
Предоставлено Александром Панчиным
Мобилизация заставила многих активных, образованных, думающих граждан России покинуть страну. Многие из них не хотят воевать и убивать, они хотят мирно заниматься своим делом. Среди них и российские ученые. Хотя проблема оттока научных кадров за рубеж не нова, война в Украине обострила ее. О настроениях в среде российских ученых Republic поговорил с одним из ее видных представителей — биологом, популяризатором науки Александром Панчиным. Сам он уехал в Индонезию.
«Адекватные люди должны понимать: российские ученые не виноваты в сложившейся ситуации»
— Прежде хотелось бы понять: вы надолго на Бали? Это эмиграция?
— Будем считать, что я на отдыхе, потому что сейчас вообще непонятно, как будет развиваться ситуация в мире, невозможно ничего прогнозировать. Я вообще люблю путешествовать, и есть много мест, где я еще не был, но хотел побывать. Пока выбрали Индонезию, а дальше посмотрим.
— В одном из ваших последних постов вы вспоминаете случай, когда один из пассажиров автобуса попросил «заткнуться» вас и вашего отца, когда вы обсуждали научные вопросы. Эту ситуацию вы переносите на наше общество в целом, поясняя, что это «глубочайшая социальная трагедия нашей страны». «Нас учат уважать силу, но тех, у кого есть сила, не учат уважать разум. Телу нужны и мышцы, и мозг, а у нас мышцы вместо мозгов. И это задача мышц — добровольно освободить хоть немного места под высшую нервную деятельность и перестать решать за весь организм, перестать делать то, в чем они не сильны. Судите сами, куда такой подход нас завел», — заключаете вы. Хотелось бы, чтобы вы продолжили: куда именно завел нас такой подход?
— В науке есть очень полезный принцип, который заключается в том, что ученые пытаются искать не столько подтверждение, сколько опровержение своей точки зрения. В этом плане очень важна критика, когда ваши коллеги пытаются максимально докопаться до ваших идей, найти в них слабое место. И эта критика является залогом выживания наиболее адекватных научных теорий. Увы, не везде так. В массовой культуре люди часто болезненно реагируют на критику, иногда с применением грубой силы или цензуры. Выживают не самые правильные идеи, а наиболее агрессивные, для которых правда является врагом. В условиях отсутствия адекватной обратной связи любое человеческое предприятие деградирует. Возрождается культ силы, неспособный решать конфликты с помощью диалога.
— В текущей экономической ситуации многих ученых-биологов волнуют вопросы о реактивах, материалах, оборудовании и запчастях к нему в рамках лабораторных исследований. Встал вопрос о том, чтобы переориентироваться в закупках на Китай. Как удается решать эту проблему?
— В области моих интересов, связанных с генетикой, ожидаются серьезные проблемы. Например, очень важны приборы для чтения ДНК и реактивы к ним. Эти приборы не имеют аналогов ни в России, ни в Китае, ни где-либо еще… Все они западного производства. Я знаю несколько российских научных лабораторий, где эксперименты либо уже заглохли, либо сильно затруднились из-за отсутствия необходимых реагентов.
Вот недавно дали Нобелевскую премию Сванте Паабо за расшифровку генома неандертальца. Это очень интересное исследование, которое сделало прорыв в палеогеномике — изучении ДНК вымерших организмов. Такого рода проекты возможны только благодаря современным методам чтения и очистки ДНК. Кстати, наличие генома неандертальца, помимо чистого теоретического интереса, имеет и почти практическое значение. Например, оказалось, что один из генетических вариантов, доставшихся людям от неандертальцев, ассоциирован с повышенной устойчивостью к вирусу SARS-CoV-2. А еще это позволяет нам помечтать, что в будущем удастся воскресить неандертальцев. Почти как динозавров в Парке юрского периода, только по-настоящему. ДНК гигантских рептилий не сохранилась, а неандертальцев — вполне. Звучит как фантастика. Но на самом деле это близко к реальности с точки зрения имеющихся технологий. Очень интересно было бы узнать, какими они были, ведь у них был более крупный мозг. А пока ученые работают на полном серьезе над воскрешением мамонтов.
Но вернемся к российской науке. Наши естественные науки, увы, очень пострадали. Вообще наука — это явление международное. Ученые привыкли друг с другом взаимодействовать и обмениваться не только знаниями и опытом, но и, например, какими-нибудь модельными организмами, приборами, наработками. Со всем этим будут проблемы.
