Ф.А. Степун в своём кабинете, конец 1940-х гг.
Источник: hse.ru
Не спасались — спасали// Хоть открыли немало// Были знаньем России,// А Россия не знала. Так Наум Коржавин писал о русских мыслителях в зарубежье. Одним из самых ярких представителей этого разрозненного круга был Федор Степун, чьи воспоминания «Бывшее и несбывшееся» вышли в издательстве «Захаров». Фридрих (получивший при крещении имя Федор) Августович Степун, сын выходца из Восточной Пруссии и наследницы шведско-финского рода Ангерландеров, стал последним из крупных мыслителей-изгнанников — он ушел в 1965 году, застав все великие катаклизмы ХХ века.
Покинувший родину в 1922-м на «философском пароходе», Степун успел до того повоевать на полях Первой мировой, был комиссован по болезни, примкнул к эсерам и потрудился начальником политического управления Военного министерства Временного правительства. И хотя активно там работал, но уверял, что на эту стезю ступил против своей воли: «Несмотря на мое «принятие революции», я не испытывал ни малейшего желания принять в ней деятельное участие». Когда же ему стало ясно, что победа демократии в России невозможна, он ушел в отставку и отстранился от политической деятельности.
Про Керенского он пишет довольно скупо, хотя и был с ним достаточно близок: «…я продолжаю настаивать на том, что линия Керенского была единственно правильной… Вина Керенского, и очень большая вина, не в том, что он вел Россию по неправильному пути, а в том, что он недостаточно энергично вел ее по правильному». В отличие от многих, Степун был искренним защитником Керенского и, в отличие от многих, не отводил ему роли главного виновного в последующей трагедии страны. Интересно, что несмотря на взаимную симпатию, эти два единомышленника — Керенский и Степун — в эмиграции прекратили всякое общение. По крайней мере в «Бывшем и несбывшемся» Федор Августович не упоминает Керенского. Видимо, их пути окончательно разошлись в октябре 1917-го.
Степун вообще очень скептически относился ко всякому участию в политике:
«Трагедия … политической деятельности в том ведь и заключается, что в ней возможно лишь присоединение к одному из борющихся станов, но невозможна борьба за правильную идею, не имеющую под ногами никакой реальной почвы».
Тем не менее его интерес к политике был живым и острым, наблюдательность и умение в нескольких словах выразить суть явления или человека нашли потом выражение на страницах «Бывшего и несбывшегося». Например, описание Ленина у Степуна получилось таким кратким, точным и объемным, что другие многословные описания «вечно живого вождя» кажутся уже излишними.
