Владимир Путин на параде Победы на Красной площади 9 мая 2023 года
The Kremlin Pool/Global Look Press
Это русскоязычный вариант статьи Ильи Калинина, оригинальная версия на английском языке была опубликована в Russia.Post.
Полтора месяца, отделяющие в российском календаре памятных дат день Победы в Великой Отечественной войне от дня ее начала, лишь еще нагляднее продемонстрировали то, что стало понятно сразу после начала полномасштабного вторжения в Украину. Использовать риторику справедливой отечественной войны, объединяющей здоровые силы нации и олицетворяющее их государство в борьбе с его многочисленными врагами, можно было сколько угодно и практически по любому поводу: этими врагами могли быть политические оппоненты существующего режима или критически настроенные представители творческих профессий, ЛГБТ сообщества или коллективный Запад, внутренняя коррупция или внешние конкуренты на рынке энергоресурсов. Эта милитаристская риторика, отсылающая к символическому наследию Великой Отечественной войны, эффективно работала — но только до того момента, пока использующее ее государство не напало на своего соседа, развязав войну на его земле. И даже частичное перетекание боевых действий на территорию Российской федерации не стало поводом для обращения к риторике народной отечественной войны в качестве государственного мобилизационного ресурса. Привыкнув широко использовать эту риторику в метафорическом смысле, российское государство сегодня испытывает очевидные проблемы с ее буквальным применением.
Патриотический будильник: пробуждать и… укладывать спать
Как только задействованный военно-патриотической дискурсивной машиной метафорический режим столкнулся с принципом реальности, она дала фундаментальный сбой, последствия которого приходится компенсировать интенсивностью ее использования. Зияние между риторикой противостояния «новому походу на Россию» тех, «кто собрал для этого неонацистскую нечисть со всего мира» (из речи Владимира Путина на параде Победы 9 мая 2023 года) и реальностью войны, которую Россия ведет на территории от Харьковской до Херсонской областей Украины, приходится заполнять непрекращающимся повторением устойчивых формул, синтезируемых пропагандистским аппаратом. Механизм его работы можно сравнить с принципом езды на велосипеде: остановка немедленно приводит к падению. Так и здесь: прекращение пропагандистского потока грозит неминуемой встречей с чудовищной реальностью, от которой стараются спрятаться как производители этого потока, так и его потребители.
Аргументы, использующиеся для обоснования и оправдания российского вторжения в Украину, хорошо известны. Однако пропагандистские усилия, предпринимаемые властью для того, чтобы российские граждане поверили в эти объяснения, очевидно превосходят производимый ими эффект.
