Спектакль «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича»
Фото: Дмитрий Леонов / сайт Театра.doc
В сентябре в Берлине состоялась премьера спектакля «Frau N», основанного на интервью драматурга Артура Соломонова с жительницей Германии, которая была современницей и последовательницей Гитлера. Главные роли исполнили правозащитница Ольга Романова и журналист Александр Плющев, а в анонсе проекта говорилось, что «актуальность высказывания пожилой немки, как в описании мелких бытовых деталей, так и глобальных событий прошлого, почти неправдоподобна». Еще до полномасштабного вторжения в Украину в России была поставлена еще одна пьеса Соломонова — «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича» — о неискоренимости сталинизма в российском обществе, и с тех пор ее фабула только упрочила свою актуальность. Фарида Курбангалеева поговорила с драматургом о том, почему россияне воскрешают Сталина и Гитлера, несет ли за это ответственность русская культура, почему Евгений Миронов стал частью «русского мира» и стоит ли ходить на гастроли Большого театра.
«Процессы, которые сейчас идут внутри России, опасны в первую очередь для нее самой»
— Спектакль «Frau N» основан на вашем разговоре с пожилой немкой, которая была свидетельницей нацистского режима в Германии. Как родилась идея превратить его в постановку?
— Она была не просто свидетельницей, а активной соучастницей преступлений режима: состояла в Гитлерюгенде, как и ее младший брат, ездила на оккупированные территории, жила в чужом доме, откуда выгнали прежних хозяев, и не чувствовала никаких угрызений совести, потому что «бывшие немецкие территории надо возвращать и осваивать». Она обожала фюрера, вопила «Хайль, Гитлер!». Но после того как ее родной город Берлин был разрушен, а война проиграна, к ней очень постепенно, очень медленно стало приходить осознание того, что на самом деле сотворила ее страна.
С этой женщиной я познакомился случайно. У меня в Берлине родился сын — сейчас он уже взрослый, учится на актера. А когда он был маленьким, Frau N (вернее, ее прототип) за ним присматривала. Я тогда жил в Москве и в один из приездов в Берлин пообщался с ней и понял, что она интереснейший персонаж для интервью. К тому времени она была почти слепая и не видела, как я при разговоре включил диктофон.
Она говорила так долго и страстно, что я решил сообщить ей о том, что веду запись: все равно признаваться в итоге пришлось бы. Сначала ей это очень не понравилось, но потом она смирилась и продолжала вспоминать о своем восторге перед фюрером, говорить о «великой и обиженной» Германии 1930-х, заключенной в кольцо «врагов»: с одной стороны — Франция и Англия, эти подонки, с другой — большевики, а также славяне, которых надо покорить. А с третьей — евреи, от которых необходимо избавиться. И надо всем этим — «великий человек, которого сам Бог послал для спасения страны».
