Борис Ельцин и Владимир Путин
Фото: kremlin.ru
Николай Сванидзе был одним из самых известных российских телеведущих эпохи 90-х и 2000-х. Он близко общался и с ключевыми фигурами в российском руководстве, и с представителями оппозиции. Сейчас журналист остается в России и хотя больше не имеет эфиров на федеральном телевидении, иногда в своих соцсетях довольно откровенно высказывается о происходящем. Фарида Курбангалеева поговорила со Сванидзе о том, чем ему нравился Путин, почему у Бориса Немцова не было шансов стать преемником Бориса Ельцина, почему возродился антисемитизм и как завершится война.
«Всю свою жизнь я был уверен, что человек важнее, чем государство, а свобода лучше, чем несвобода»
— В открытых источниках говорится, что до 19 февраля 2022 года вы делали на «России 24» цикл исторических передач. Правильно ли я понимаю, что выпуски прекратились, и связано ли это с войной?
— Видимо, имеется в виду моя десятиминутная еженедельная реплика на «России 24». Симпатичная программка о том, что происходило в России день в день сто лет назад. Помимо прочего, меня развлекало или, как сейчас говорят, прикалывало то, что на канальной рекламе меня крутили вместе с Прохановым и Михалковым, которые вели свои программы в другие дни. Такая эклектика, видимо, была не случайна: «Вот, извольте видеть, у нас тут расцветают сто цветов. Не только Проханов с Михалковым, а вот не угодно ли, еще и Сванидзе имеется». Кстати, времена уже были бодрые, и это было смело.
Я закрыл эту программу, когда приболел, не из-за политики. Хотя, конечно, во время войны мое регулярное и частое присутствие на госканале вызывало бы массу вопросов. И к каналу, и ко мне.
— Тем не менее вы долгое время умудрялись выпускать и документальные фильмы на «России», и критиковали власть на «Эхе Москвы». Как это было возможно?
— Честно говоря, это и для меня вопрос. Не знаю. Я же очень долго был «в законе». Комиссии, палаты, советы, встречи с президентом… Может быть, работала инерция восприятия.
— Как вы отреагировали на то, что Путин выгнал вас из Совета по правам человека?
— Это, конечно, не было для меня неожиданностью. Потому что постепенно независимая позиция членов СПЧ, сам факт дискуссии с президентом, неформальность поставленных вопросов — все это настолько стало расходиться со всем остальным, происходившим в стране, что терпение начальства иссякло и в СПЧ был наведен «порядок».
