Пустые полки в питерском магазине
Фото: Zamir Usmanov / Global Look Press
В 2023 году в мире выросло число военных конфликтов и напряженности в отношениях стран. Россия в этом году приняла бюджет, где крупнейшей статьей расходов стала национальная оборона, а военные расходы превысят траты на социальную сферу. Готовы ли страны к мировому противостоянию блоков? Действительно ли экономика России перешла на военные рельсы и почему инфляция станет для страны главной проблемой в 2024 году? Начнется ли новая гонка вооружений, действительно ли Запад устал от войны в Украине, готов ли Китай стать союзником России в «многополярном мире», возможна ли война США и Китая? Об этом в интервью Republic размышлял экономист Сергей Алексашенко.
«Гонку вооружений, где решающую роль будут играть новые технологии, Россия проиграет. Но это будет другая игра»
— В бюджете России на 2024–2026 годы заложен беспрецедентный рост военных расходов. Можно ли сказать, что экономика страны наконец переходит на военные рельсы, к чему призывали последние годы ультрапатриоты?
— То, что бюджет перестроен на военные рельсы, это правда. Доля военных расходов в бюджете резко возросла. И если мы посмотрим на изменение номинального объема расходов бюджета 2024 года по сравнению с 2023, то две трети прироста расходов — это расходы на войну. Оставшиеся статьи делятся между социальными пособиями и обслуживанием госдолга. Все остальные расходы бюджета, если их суммировать, в номинальном выражении не изменились. С учетом инфляции это означает, что они немного обесценились. Если брать цены, допустим, 2017 года, то сейчас военные расходы увеличились примерно в 2,5 раза — это для того, чтобы мы понимали масштаб бедствия.
Но при этом я бы воздержался от формулировки, что российская экономика перешла на военные рельсы.
Да, мобилизация проведена. Но она проведена в ограниченном объеме. Это не всеобщая мобилизация, это не миллионы людей, которые ушли на фронт. Конечно, 320 тысяч начальной мобилизации плюс потом еще ползучая мобилизация — в совокупности, давайте предположим, 400–450 тысяч человек. Это много, но это менее одного процента рабочей силы. То есть если мы пытаемся понять, экономика перестроилась на военные рельсы или нет, то, мне кажется, пока об этом говорить нельзя.
Да, ВПК запустили в три смены. Но лишь в той части, где производятся стандартные вооружения, которыми пользуется российская армия. И это дало эффект на динамику промышленного производства, на динамику ВВП, привело к росту зарплат и дефициту рабочей силы. Но мы с вами ничего не слышали о том, что гражданские предприятия перестраиваются в оборонные. Мы не слышали о том, что какие-то гражданские предприятия остались без сырья или комплектующих из-за того, что «все для фронта». То есть того, что происходило в СССР или США в период Второй мировой войны, не происходит.
