Владимир Путин в Кремле
Kremlin.ru
Автор этого текста — Олег Радзинский, советский диссидент, впоследствии финансист, писатель и политический эмигрант. По его мнению, опробованные российской оппозицией стратегии борьбы с путинским режимом оказались неэффективны. Но остался еще один путь, которым оппозиция может пойти — усиление работы с региональной конфликтной повесткой. Однако путь этот опасный.
Этот текст в авторской редакции назывался «Советы по(ту)стороннего»: Радзинский подчеркивает, что он не относится к российской оппозиции, так как не россиянин и никогда им не был: «Текст написан иностранцем, безродным космополитом, посторонним. Но решать россиянам и только им».
Необходимо хорошо обдумать все последствия перед тем, как решиться следовать предложенной стратегии регионализма. Возможный результат этой стратегии — не только крушение путинского режима, но и развал Российской Федерации, а также репрессии против активистов. Россиянам — и только им — решать, приемлемая ли это плата за уничтожение тоталитарной диктатуры, захватившей их страну.
Я не призываю следовать изложенной ниже доктрине регионализма как методу борьбы с путинским режимом, а лишь констатирую ее в качестве единственной, на мой взгляд, пока не испробованной и, возможно, эффективной. Решать россиянам и только им.
Стратегии борьбы
Далее я коротко изложу превалировавшие до нынешнего дня стратегии борьбы с путинским режимом, отражающие те либо иные ценностные понятия российской оппозиции.
Гражданское общество
Построение гражданского общества, основанного на традиционных либерально-демократических ценностях — гражданские свободы, независимая судебная система, репрезентативный парламент, ограниченная законом исполнительная власть. Это основное направление деятельности оппозиции, выросшее из надежд конца 80-х — 90-х годов прошлого века.
Его представители сыграли важную роль в начальном формировании современной России, но были быстро отодвинуты от власти захватившими основные позиции бюрократами, заинтересованными сперва в сохранении статус-кво, а затем и в саботаже политических реформ.
Произошел интересный феномен декаплинга: власть при позднем Ельцине и раннем Путине оставалась формально приверженной программе либеральной повестки, особенно в экономике, но затем, убедившись в своей стабильности, начала публично отказываться от построения гражданского общества как чуждого российскому народу. И народ — за исключением все той же либеральной общественности — принял в массе своей новую повестку, поскольку власть предложила ему контракт: ваше неучастие в обмен на обеспечиваемую нами стабильность. Этот контракт претерпел существенные изменения после 2014 года, пока окончательно не оформился в новый спустя 10 лет: ваши жертвы в обмен на обещаемое нами величие.
Антикоррупционное движение
Это движение в основном связано с деятельностью Фонда борьбы с коррупцией (российские власти считают эту организацию экстремистской. — Republic) и его недавно убитого Путиным основателя и лидера Алексея Навального. Главный тезис: нынешняя российская власть — власть воров и коррупционеров, крадущих у российских граждан причитающиеся им богатства страны.
Вместо часто абстрактных и далеких от повседневной жизни лозунгов построения гражданского общества и демократических ценностей, старательно скомпрометированных путинской пропагандой: «лихие 90-е, культурная экспансия разлагающегося Запада, навязывание ЛГБТ-повестки вместо традиционных скреп, свойственных "глубинному" российскому народу» — Навальный и его соратники своими расследованиями предложили конкретные факты, подтверждающие то, что россияне знали и сами: вас грабят. Каждый день. Каждый час. Каждого из вас. И потому это касается нас всех.
Алексей Навальный на митинге
Фейсбук* Алексея Навального (* — принадлежит Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной на территории РФ)
Подобная повестка имела больший успех, чем повестка гражданского общества, поскольку была ориентирована не на абстракцию, а на очевидное: отсутствие социальных лифтов, видимую и хорошо знакомую любому россиянину коррупцию, выставленное напоказ имущественное неравенство. Важным фактором также стало предпринятое ФБК партстроительство: открытие региональных отделений, занимающихся местной повесткой и помогающих решить местные, а часто и личные проблемы. Антикоррупционное движение было более успешно, чем предложенное либералами построение гражданского общество — во многом из-за своей привязки к местности, своей конкретности, работы в регионах. Запомним это как прецедент.
Власть, осознав опасность, ответила на данную стратегию борьбы жесточайшими репрессиями, нашедшими свою кульминацию в убийстве лидера этого движения и наиболее популярного российского оппозиционного политика — Алексея Навального. Разгром антикоррупционного движения — репрессии, выдавливание в эмиграцию, обвинения в продвижении интересов врагов России — пока не закончился, но с гибелью лидера не ясно, смогут ли ФБК и его союзники остаться актуальными в борьбе с режимом. Появление Юлии Навальной в качестве нового лидера ФБК дает такую надежду.
Антивоенное движение
Это движение массово возникло после начала путинской войны против Украины в феврале 2022 года и на какой-то момент служило объединяющим оппозицию фактором. Его основной сентимент — НЕТ ВОЙНЕ! — также стал лакмусовой бумажкой, сигналом «свой-чужой»: против войны — наш, за войну — враг.
В начале войны казалось, что у антивоенного движения имеется мощный союзник — тот самый «коллективный Запад», которым путинская пропаганда так долго пугала россиян. Но Запад, продолжая на словах занимать принципиальную антипутинскую позицию, продержался недолго и в последний год демонстрирует признаки усталости и безразличия, желание заморозить российско-украинский конфликт, чтобы можно было заняться своими национальными повестками, а не переводить экономики на военные рельсы, тем самым отталкивая собственных граждан-избирателей.
Запад оказался не готов платить цену за свою безопасность, потому что цена та — готовность к большой войне в суровых условиях военной экономики вместо продолжения полусонной жизни процветающих и благополучных постиндустриальных гуманистических обществ. К этому добавилась идиотическая стратегия наложения коллективной ответственности за путинскую войну на всех россиян, включая тех, кто от этой войны уехал и активно выступает против нее.
Антивоенный протест в Москве
Komsomolskaya Pravda / Global Look Press
По прошествии двух лет нужно с сожалением констатировать, что а) Запад не готов к долгому противостоянию с путинским режимом, если оно не касается его впрямую, и потому не может быть далее рассмотрен как союзник российской антипутинской оппозиции, б) первоначальный эмоциональный посыл антивоенной общественности поостыл и наблюдается усталая вялость от войны, ставшей новостным фоном, и в) действия украинского руководства зачастую способствуют первым двум факторам.
Главное же, путинской пропаганде удалось умело использовать сентимент «нашести» в российском обществе, первоначально относившемуся к войне в Украине как к чему-то его не очень касающемуся — «начальство решило, а мы ни при чем», но в конце концов в достаточно большой части поверившему путинскому тезису о готовящейся агрессии Запада против России и начавшему хотя бы частично воспринимать путинскую войну как свою. Все это заставляет сказать, что роль антивоенного движения как фактора оппозиции серьезно уменьшилась и данная тенденция, судя по всему, будет лишь продолжаться.
Как видно из вышеизложенного, ни одна из трех стратегий борьбы с путинским режимом пока не принесла желаемого результата — его крушения. Нужен новый взгляд, возможно — радикально новый. Мне кажется, что единственной на сегодняшний день эффективной стратегией борьбы может стать регионализм.
Этнорегионализм и регионализм
Одна из причин неэффективности изложенных выше повесток оппозиции — их «страшнодалекость» от народа (за исключением деятельности ФБК). Либерально-демократические ценности, столь дорогие российской интеллигенции, вещь достаточно абстрактная: их не пощупаешь, не съешь, не выпьешь и не наденешь на себя. Российское общество в массе своей осталось равнодушным к этой повестке из-за ее неконкретности и чуждости повседневной жизни и местным локальным интересам.
Антивоенное движение затронуло большую часть общества, особенно с началом мобилизации, но его усилия нивелировались успешным экономическим стимулированием контрактной службы и эффективностью путинской пропаганды. Кроме того, война является общегосударственным фактором, а россиян, судя по всему, трогают не общие, а местные проблемы.
Краткий взгляд на общественное участие в последнее время показывает, что россияне перестают бояться выходить на протесты, когда дело касается местных интересов: двухмесячное противостояние с Москвой в поддержку хабаровского губернатора Фургала, экологические протесты в Волоколамске и Химках, недавние массовые демонстрации в Башкортостане с требованием освободить местного национального активиста Фаиля Алсынова — всего лишь несколько примеров, показывающих, что люди готовы рисковать ради защиты своих этнических и региональных интересов. Потому что это близко, понятно и каждодневно. Это то, что заходит в сердце каждому. Это свое, кровное, а не чужое абстрактное.
Я хорошо помню 30 декабря 1982 года: я находился в это время в заключении по обвинению по ст. 70 (1) УК РСФСР — «Антисоветская агитация и пропаганда».
Единственным внешним источником информации была газета «Правда», которую нам исправно давали (надеясь, вероятно, на наше перевоспитание). И в этот день она вышла со статьей недавно заступившего на пост генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова к 60-летию образования СССР. Мы читали газету по очереди, и мой старший товарищ, питерский диссидент Слава Евдокимов, прочтя ее первым, сказал: «Так вот чего они боятся… Мы-то думали — права человека, независимые профсоюзы, а они боятся национализма. Что ж, туда и нужно бить. Это их и развалит».
Я прочел статью вслед за ним и согласился: она почти полностью была посвящена борьбе за укрепляющую роль русского народа как государствообразующего. В конце концов одним из решающих факторов крушения советского режима и развала Советского Союза стал именно этнорегиональный фактор: местные элиты воспользовались ослаблением центральной власти, и центробежные силы местных интересов разорвали советскую империю. Я называю подобную политическую стратегию «этнорегионализм».
Нынешняя российская оппозиция может попробовать эту стратегию, выбросив из термина «этнорегионализм» его начальную составную часть — «этно», поскольку в России существует слишком благодатная почва для национальных конфликтов, которые неминуемо поведут к кровопролитию: в стране имеются 21 национальная республика с достаточно гомогенными этническими обществами и 11 национальных районов с компактным проживанием этнических групп. Многие из них чувствуют себя ущемленными, колонизованными и эксплуатируемыми Москвой и государственной титульной нацией. Многие имеют свои местные интересы, зачастую не совпадающие с общероссийской государственной повесткой. Кровь и вправду не вода. Потому она так часто льется в межнациональных конфликтах. А крови хотелось бы избежать.
Другое дело — регионализм: (очень) Дальний Восток, (не полностью интегрированный) юг с его этосом казачьей вольницы, (не до конца усмиренный) Северный Кавказ представляют широкий ассортимент местных повесток, не совпадающих с интересами центральной власти и местного населения, но не обладающий эмоциональным зарядом этнических движений. В то же время практически во всех регионах имеется широкая почва для конфликтов с центром, которые ждут своего часа, поскольку время замороженных конфликтов проходит не только в международных, но и во внутригосударственных отношениях.
Российская оппозиция должна рассмотреть стратегию регионализма как метод борьбы с путинским режимом. Эта стратегия отличается от всех предыдущих а) своей актуальностью для вовлекаемого в борьбу населения, б) конкретностью повестки и в) «кровностью» преследуемых интересов. Она требует работы на местах, вовлечения этнических и региональных активистов и, главное, следования за интересами местных обществ вместо навязывания им своих ценностей.
Стратегия и тактика
Стратегия ясна: обострить и углубить конфликты между центральной властью и региональными повестками там, где для этого имеется возможность. Цель данной стратегии тоже ясна: создать атмосферу гражданской борьбы с центром, создать ощущение «чуждости» центральной, путинской власти как преследующей свои далекие от местных интересов, что ослабит ее поддержку на местах.
Одна из причин относительно эффективного и бескровного развала Советского Союза была в самой сути его тоталитарного политического режима: тоталитаризм не знает пределов своей компетенции и воспринимает любую общественную инициативу, любую несанкционированную повестку как политический вызов. Тоталитаризм вытесняет вполне лояльных граждан, выступающих с такими инициативами, из общественного поля в политическое.
Стихийная акция в поддержку башкирского активиста Фаиля Алсынова. Город Баймак, Башкортостан
Фото: «Куштау Байрам»
Я помню, как с удивлением встретил в советской тюрьме невинных кришнаитов, преподавателей йоги, борцов за сохранение экологической чистоты озера Байкал и прочих изначально неоппозиционных людей, подвергшихся преследованиям как следствие тоталитарной парадигмы уничтожать и изолировать все общественные порывы, появившиеся без одобрения центральной власти. Нынешние региональные и экологические активисты могут подтвердить, что путинский режим следует этому принципу.
В конце концов, когда советский режим оказался в экзистенциальном кризисе, никто не вышел его защищать, потому что действия властей вытолкнули общественных активистов — наиболее пассионарную часть обществ — в политическое поле, и они воспринимали советский режим как им чуждый. Стратегия регионализма преследует ту же задачу.
Теперь тактика: она должна быть строго местной и включать в себя присутствие в регионах, идентификацию линий раскола с центральной властью (скрытый/явный конфликтный потенциал «центр-регион»), идентификацию и поддержку местных активистов, формирование повестки действий, создание календаря региональных акций и их проведение.
Возможные последствия
Подобная стратегия, скорее всего, обернется серией конфликтов с правоохранительными органами и репрессиями. Однако это пока единственная не опробованная российской оппозицией стратегия борьбы с путинским режимом, которая может оказаться эффективной. Нужно лишь трезво осознавать цену, которую российское общество может заплатить за эту стратегию: возможный развал страны и уголовные преследования активистов.
Приемлема ли такая цена за возможное уничтожение диктатуры? Решать вам — россиянам.
