Защита традиций служила любимым идеологическим коньком последней греческой диктатуры. На фото лидер режима : Георгиос Пападопулос пляшет на Пасху с танцорами в народных костюмах
Фото: AP
Уходящую неделю ознаменовала россыпь новостей о самых непохожих политических противостояниях из разных стран мира. В Грузии не утихают проевропейские манифестации против пророссийского правительства, в Сирии спустя несколько лет возобновились активные боевые действия. На фоне этих драматических событий фарсом смотрится попытка южнокорейского президента Юн Сок Ёля наперекор оппозиционному парламенту установить военное правление в своей стране.
Кажется, здесь всё было обречено с самого начала. Ну какое вмешательство армии в политику возможно в XXI веке? Пожалуй, если такое и имеет шансы на успех, то лишь в наиболее депрессивных уголках планеты. Однако ещё пару поколений назад и во вполне благополучных странах военные режимы совершенно не воспринимались как нарочито карикатурное зло. Та же Южная Корея в 1960–1980-х годах выбиралась из «третьего мира» в «первый» под властью генералов-путчистов, а не демократически избранных гражданских политиков.
И даже Европа не сразу пришла к мысли, что место военных — в казармах, а не в правительственных креслах. Последний военный режим в Старом Свете пал всего-то 50 лет назад. Речь идёт о «чёрных полковниках» в Греции — классической хунте со всеми её атрибутами: рыщущими по университетам солдатами, превращёнными в концлагеря стадионами и недоброго вида главарями в чёрных очках. Почему же колыбель демократии на несколько лет попала под власть столь карикатурного зла?
Хотели сломить оппозицию, но испугали покровителей
За семь лет режима греки привыкли к политическим трибуналам, но даже по меркам остальных подобных мероприятий суд над участниками движения «Защита демократии» весной 1970 года впечатлял размахом. На скамье подсудимых оказалось аж 34 человека — внушительное количество по меркам страны, где к тому времени уже несколько лет целенаправленно преследовали и сажали всех, несогласных с курсом руководства.
Обвиняемые представляли людей с разным бэкграундом: университетских преподавателей и потомственных офицеров, писателей и режиссёров, врачей и социологов, судей и издателей. Каждый из них по своим причинам выбрал борьбу с существовавшим режимом — не самым очевидным способом. По версии обвинения, «Защита демократии» совершила 19 терактов, от которых пострадали 20 человек в Афине и окрестностях (погибших не было — по-видимому, подрывники сознательно планировали свои действия во избежание жертв).
Восстающий из огня феникс — главная эмблема хунты. Внизу плаката дата 21 апреля 1967 — день прихода полковников к власти
Изображение: WIkipedia
Тем не менее, суд приговорил «защитников» к длительным срокам, инкриминировав им ещё и попытку госпереворота. Власти хотели продемонстрировать свою мощь и внушить страх оппонентам, но реакция на показательный процесс получилась далеко не такой однозначной. В иностранной прессе открыто смеялись над утверждением, будто подсудимые представляли угрозу для режима:
«Если бы это было масштабное движение, то профессорам не пришлось бы таскать бомбы».
Вдобавок свидетелями защиты выступили многие представители истеблишмента. Они не разделяли идеологию «Защиты демократии», но решили высказаться, поскольку тоже ненавидели хунту.
Вместо того чтобы убедить всех в слабости оппозиции, «чёрные полковники» показали, что с ними не согласны деятели культуры, учёные и даже военные.
