Довольный Лонг после очередного пламенного выступления в Конгрессе, август 1935 года. До гибели политика оставалась пара недель
Фото: Wikipedia / Harris & Ewing
21 марта 1928 года губернатором Луизианы стал 34-летний Хьюи Лонг. С первых дней политик дал понять жителям штата, что при нём всё будет по-новому — поперёк устоявшимся представлениям американцев о том, какой должна быть политика. Прежде всего, Лонга сопровождала череда славословий со стороны бесчисленных подпевал.
«Хьюи Лонг — сверхчеловек, — писал проповедник и политик Джеральд Лайман Кеннет Смит. — Я верю, что за один день он может сделать столько, сколько не сделает и дюжина других людей. Он воздерживается от спиртного и не курит. Он сильный, молодой и энергичный. Недоброжелатели наваливаются на него как лавина, как только слышал или видят его. Но мы — те, кто знаем его лучше всех — любим его больше всего».
С фактической стороны в этих словах мало ценного. Как минимум, Лонг в зрелом возрасте регулярно потреблял спиртное и баловался сигарами. Однако они показательны в контексте того, как воспринимали характер власти луизианского главы его сторонники. Хьюи виделся им не избранным согражданами политиком, а именно «сверхчеловеком», мессией, призванным изменить всю американскую реальность.
Неудивительно, что после 10 сентября 1935 все попытки создать «лонгизм без Лонга» потерпели крах. Что-то подобное предпринимал сам процитированный выше Кеннет Смит, но быстро скатился к примитивному подражанию НСДАП, а потом и отрицанию Холокоста. Наверняка сам Лонг от такого вертелся в гробу — уж он-то наверняка бы нашёл лозунги умнее и привлекательнее для массового электората.
Замирить, задобрить и запугать
Каких недоброжелателей имел в виду Смит в приведённой выше цитате? Речь шла о тех, кого тревожили авторитарные методы руководства Хьюи Лонга. Губернатор с самого вступления в должность активно приступил к переписыванию законов штата. Вскоре система сдержек и противовесов в Луизиане превратилась в формальность: все решения в экономике и общественной жизни принимал один человек.
Историк Кортни Вон рассказывает, что в конце 1920-х контроль над всеми государственными инстанциями, включая полицию и прокуратуру, сосредоточился в руках Лонга. Ещё один новый закон позволял Лонгу формировать «дружины добровольцев» для восстановления порядка даже без объявления чрезвычайной ситуации. По сути, губернатор мог использовать такие формирования, чтобы разбираться с недоброжелателями.
Фермеры на одной из государственных мельниц сидят на мешках с рисом. Луизиана, конец 1920-х — начало 1930-х годов
Фото: 64parishes.org / Lee, Russell
Взамен Лонг давал жителям Луизианы ощущение стабильности. Почти сразу после прихода к власти этот популист собрал вокруг себя т.н. «Политическую машину». Так прозвали группировку его доверенных лиц, которые прочно заняли ключевые должности в штате и контролировали умонастроения в Луизиане.
Тех земляков, кого нужно было задобрить, задабривали, а слишком ярых критиков — запугивали.
Также Лонг организовал комиссию, которая оценивала работу полицейских, пожарных, учителей и других государственных служащих и могла снимать их по своему усмотрению. Назначать новых служащих муниципалитет мог лишь с одобрения той же комиссии. Руководить этим органом Лонг назначил самого себя.
По словам журналиста Форреста Дэвиса, Хьюи в частном порядке признавался ему, что не терпит оппозиции. Лонг считал, что если политик победил на выборах, то он и его доверенные лица должны быть единственной властью на подведомственной территории. Дэвис вспоминал, что услышанное привело его в ужас.
Некоторые позже критиковали Лонга за то, что он стал тем, против кого якобы выступал: авторитарным лидером, который продвигал «своих» и уничтожал оппонентов. Когда некий Сэм Ирби начал угрожать Лонгу, что расскажет о массовых вбросах голосов, люди губернатора напоили Ирби и заставили его выступить на местном радио с опровержением слухов.
Старый (Французский) квартал Нью-Орлеана, ключевого города Луизианы, 1934 год
Фото: Wikipedia
Другим источником проблем для Лонга мог стать муж его секретарши, с которой политик состоял в интимной связи. Однако перед тем, как опозоренный мужчина успел бы предать адюльтер огласке, его запугали верные головорезы губернатора.
