«Пирамида» Леонида Леонова — ныне полузабытый советский роман. Он писался полвека, и его публикация в 1994 году прошла фактически незамеченной: многие преданные читатели Леонова ее попросту не дождались, другие не смогли осилить объем (1500 страниц) и осмыслить содержание. В XXI веке из известных писателей у Леонова появились два апостола — Захар Прилепин, который подготовил к изданию его собрание сочинений и написал о нем книгу в серии ЖЗЛ, и Дмитрий Быков*, который считает, что в «Пирамиде» скрыты ключи к пониманию того, что же из себя представляет «русская идея». Специально для Republic он объясняет, почему Леонова можно не любить, но отмахнуться от него — не получится.
1
Вероятно, сегодня уже нужно напоминать базовые факты о писателе Леониде Леонове: советскую литературу толком читали немногие, о чем он сам предупреждал, выступая в МГУ в конце семидесятых. Уникальным советским опытом в мире, увы, пренебрегают, а ведь наш эксперимент многое может подсказать сегодняшнему высокомерному миру. В двадцатые Леонов, безусловно, был самым известным и перспективным романистом послереволюционного поколения: четыре из семи его романов написаны в первые десять лет литературной деятельности. Его называли наиболее талантливым учеником Достоевского (что спорно) и никогда не считали полноценно советским, поскольку проблематика его книг — не столько социальная, сколько религиозная. Леоновское «плетение словес» — не столько любовь к стилистическим украшательствам, сколько желание предельно затемнить свои опасные мысли (например, сквозную идею эсхатологичности советского проекта, его функцию ускорить неизбежный крах мироздания).
В тридцатые и особенно сороковые Леонов всячески демонстрировал верноподданность: например, предложил начать новое летосчисление со дня рождения Сталина, и пойди разбери, это он так пародировал официальное славословие или забегал впереди паровоза. В эпоху борьбы с космополитизмом он усиленно развивал — возможно, вполне искренне — идею абсолютного первенства России во всех областях и ее жертвенной роли в защите Запада от варваров. По Леонову, Россия всегда и за всех расплачивалась многомиллионными жертвами. (Возможно, и коммунистический эксперимент был формой самопожертвования — показать на собственном примере, что ничего не получается.)
Но самым интересным периодом в творчестве Леонова был последний, когда он усиленно и тайно от всех завершал гигантский трехтомный роман об апокалипсисе.
Фрагменты книги он несколько раз публиковал в журнале «Москва» (умеренно почвенном, но напечатавшем в свое время «Мастера и Маргариту»). Говорили, что роман Леонова относится к жанру мистерии, распространенному в ХХ веке, и что действуют в нем ангелы и демоны. Говорили также, что Леонов в глубоком маразме и сам не помнит, что у него там в начале, но упорно продолжает «шлифовать шедевр». При поздней советской власти он тихо доживал в Переделкине в статусе академика и занимался в основном садоводством, иногда выступал в защиту природы, а последним его текстом — кстати, весьма талантливым — считалась антивоенная киноповесть «Бегство мистера Мак-Кинли», которую Михаил Швейцер экранизировал в 1975 году, заняв в главных ролях Высоцкого и Баниониса. Высоцкий написал для фильма семь баллад, из которых в картину в сокращенном виде вошли три.
В девяностые журнальный бум быстро кончился, большая часть толстых литературных журналов оказалась в бедственном положении, и тогда заместителю главреда «Нашего современника» Геннадию Гусеву явилась светлая мысль извлечь из писательских столов то, что там залежалось. Вспомнили о Леонове. Тот неожиданно охотно пустил делегацию журнала в свою квартиру на Никитской и распахнул сейф, где потрясенный Гусев увидел три увесистых папки. Журналу удалось получить грант Минпечати на издание трех дополнительных выпусков, что временно спасло «Наш современник» от кризиса. Леонов около полугода готовил рукопись к печати вместе с Ольгой Овчаренко, несколько раз порывался все бросить и печатание остановить, последним аргументом стало то, что журнал может и не пережить этого отказа, поскольку деньги были уже выделены. Наконец весной 1994-го было объявлено о начале продаж трех выпусков приложения, содержавшего «Пирамиду».
Очень интересно. Если что то есть в индивидуальном сознании, а это например то, что Леонов пытался донести до нас, то это есть и в общественном. Одно слово отлично выражает сущность "русского мира" - гордыня. Есть еще одна интересная параллель с тем, что происходило со странами получившими независимость после крушения колониальной системы после второй мировой войны - когда империя обрушилась, ожидания новоосвобожденных были весьма высокими, но когда результаты независимого развития оказались разочаровывающе скромными, местные авторитарные правители попытались создать идеологии отрицавшие ценности развития и прогресса, делая акцент на "духовных" ценностях, взять хотя бы идеи Чучхе Ким Ир Сера или учение о Джамахерии Кззафи... Чувство неконкурентоспособности возникшее наверно все таки с петровских времен, и запустило поиск "альтернативного" места для нас в мире, который и заводит нас переодически в исторические тупики
Блестяще! Россию не понять, не измерить, не объяснить другим, если ты только не русский еврей.
Значительная часть советской литературы описывается четырьмя буквами: ПТСР. Люди пережили, в общем, апокалипсис, но оказалось что у него не было никакого сакрального, и даже просто глубокого, смысла. ПТСР-литература, бывает, несет и доносит в целом гуманистистический месидж, а ля Ремарк. Суть которого в преодолении травмы. Самим автором, в основном. В советском случае это, наверное, В. Быков. А есть "школа" не преодоления, а наоборот, клинической фиксации на травме. Платонов в ней наверное основатель, за ним все "деревенщики", и Леонов тоже видимо "примкнувший к ним", судя по Быковскому изложению.
РФ не одна в своем стремлении к деградации, просто сил побольше. Тот же ИГИЛ например
Огромное спасибо за статью!
Если все 1500 страниц "Пирамиды" написаны тем же слогом,что и приведённые цитаты, то лучше её не читать, а сразу сбросить со звездолёта современности. Есть много книг с теми же мыслями, написанных гораздо лучше.
К примеру ... (мне только Веллер наум приходит)
Да хотя бы и те же Стругацкие. В современной литературе я не так подкован, но эта тема всегда модная.
Одним из достижением западных прогрессистов явилась, нет, не ЛГБТ+-изация, и даже не культура отмены, а позитивная дискриминация. All lives больше не matter. Определенные социальные страты стали важнее для цивилизации и ее будущего, чем другие. (Не те ли это существа до колена, с сакральной табличкой «не курить»?) И это прогресс? И это будущее, которое пытаются остановить вредные катехоны?
Курите, друг мой, курите.
А по существу у вас есть что-нибудь?
Когда в статье речь зашла о лесе и экологии у Леонова, подумалось – сейчас Стругацкие упомянутся. И действительно упомянулись ))
Только не "Улитка на склоне", а "Гадкие лебеди".
Советскую литературу "интеллектуальных 70-х" безусловно стоит читать. Ко многим её идеям цивилизационный мейнстрим стал подходить только сейчас. Но иногда уж очень зашкаливающее количество в ней многословия и, что ли, нафталиновости.