«Патриотизм — это ложь, а все патриоты — идиоты». О долгой жизни и скандальных фильмах Марселя Офюльса — режиссера, одержимого историями, которые он рассказывал

Легендарный документалист Марсель Офюльс разоблачал французских коллаборационистов и презирал национализм. Его жизнь была почти такой же захватывающей и долгой, как его фильмы — он умер 24 мая 2025 года в возрасте 97 лет. Василий Легейдо рассказывает о режиссере, чьи фильмы спустя полвека не просто не утратили актуальности — дискуссии вокруг них до боли напоминают сегодняшние дебаты о политике памяти. Стоит ли ворошить прошлое? Существует ли коллективная вина? Можно ли любить и ненавидеть целые народы? Вспомнить нельзя забыть: каждым своим фильмом Офюльс ставил запятую в единственно верном месте.

Возмутитель спокойствия

Всю свою жизнь режиссер Марсель Офюльс был неудобным человеком — в своем кино он раз за разом поднимал темы, от которых другие предпочитали отворачиваться. Офюльс снимал фильмы о французском коллаборационизме, о противостоянии лоялистов и республиканцев в Ирландии, о преступлениях американской армии во Вьетнаме, о падении Берлинской стены и коммунистического режима в Германии.

Там, где другие предпочли бы просто забыть и жить дальше, Офюльс разворачивал свою исследовательскую лабораторию. Опрашивал очевидцев, анализировал источники, посещал места преступлений и представлял на суд публики многочасовые картины о событиях, к которым мало кто хотел возвращаться. Его «Печаль и жалость» — хронику сотрудничества французов с нацистами продолжительностью более 250 минут — в либеральной и вроде бы свободомыслящей Франции конца 1960-х подвергли цензуре и показали по телевидению лишь через 12 лет после окончания съемок.

Мнение телевизионщиков было однозначным: Офюльс и его фильм «уничтожали мифы, в которых все еще нуждались французы». От публичной поддержки картины, которая за рубежом получила положительные отзывы и номинацию на «Оскар», отказалась даже пережившая Холокост и участвовавшая в Сопротивлении мыслительница Симона Вейль, которую называли совестью послевоенной Франции.

Рассказывали, что генеральный директор Национальной вещательной компании, посмотрев картину, настолько растерялся, что решил посоветоваться с самим Шарлем де Голлем. Президент якобы ответил: «Франции не нужны истины. Франции нужна надежда». Офюльс же не представлял себе надежду без истины, какой бы неудобной она ни была.

Кадр из фильма «Печаль и жалость» (1969, реж. Марсель Офюльс)

Скандалом сопровождалась и премьера на Каннском кинофестивале 1988 года картины «Отель Терминус. Время и жизнь Клауса Барби» о шефе лионского отделения гестапо, которого незадолго до этого приговорили к пожизненному заключению за преступления против человечности. Зрители в зале погрузились в те же дискуссии, которые Офюльс и герои его интервью вели на экране: стоит ли вспоминать о событиях почти полувековой давности? «Почему мы не можем жить настоящим?» — спросил у Офюльса в фильме его собеседник. На этом моменте пережившая заточение в Освенциме зрительница в Каннах, всхлипывая, сказала, что забыть о таком невозможно. «Хватит ныть! — набросился на нее молодой французский журналист. — Не вините за эти преступления тех из нас, кто тогда еще даже не родился». В зале начался хаос. Женщину принялись утешать. Отчитавшего ее журналиста вывели. Показ продолжился — и те, кто дождался его окончания, наградили фильм овациями.

Написавшая о суматохе в Каннах журналистка Кэрри Рики констатировала: «Есть те, кто не может забыть о Холокосте, и те, кто хотел бы никогда про него не вспоминать».

Об этом конфликте между прошлым и настоящим, памятью и забвением, травмой и безразличием и снимал Офюльс. Но ради чего он это делал? Если для зрителей — то для каких именно? Ведь те, кто и так помнил то, о чем он снимал, не нуждались в напоминании. А для тех, кто хотел бы забыть, его фильмы были скорее источником раздражения, чем назидания. Да и сам Офюльс не претендовал на роль учителя или обвинителя. Так что побуждало его вести хронику чужих страданий?