Очень хорошо помню эти вечера. Мне нет и 10 лет, я смотрю с бабушкой телевизор. «Они все врут», — говорила бабушка, кивая на экран. И, само собой, продолжала смотреть.
Бабушки давно нет, телевидение, увы, существует, мне скоро 40, но отношения потребителей и производителей контента, кажется, остались на прежнем уровне.
Новый Republic-Weekly — про ложь, обман, плагиат, самозванство.
Главный мировой врунишка прямо сейчас — искусственный интеллект. Вот здесь журналист Максим Трудолюбов рассказывает о масштабном исследовании Мельбурнского университета и консалтинговой компании KPMG, посвященном доверию пользователей к всякого рода нейросеткам. Там все очень смешно. Доверяют ИИ только 46 %, но проверяют данные, которые он выдает, гораздо меньше, 34 %. То есть, получаются — знают, что обманывает, но все равно пользуются. 56% опрошенных признались, что допускают ошибки в работе из-за ИИ. Надо же, как удивительно. Просчитался, но где?
Трудолюбов говорит о глобальном кризисе доверия в информационном обществе, проходится по Трампу, Джо Рогану и Нетаньяху, но в финале делает неожиданно оптимистичный вывод, с которым я лично (для протокола) не согласен категорически, но, может, я не прав? Прочитайте колонку Максима, напишите, что думаете об этом.
Кстати, о Трампе, Нетаньяху и прочих этих. А почему вранье политиков вообще стало нормой (например, для моей бабушки?). Обязан ли политик врать просто «по долгу службы» — или и эта работа позволяет говорить правду и все зависит от конкретного человека? На ключевой вопрос властной природы для Republic-Weekly отвечает политолог Клим Бакулин (псевдоним), призывая на помощь Ханну Арендт. Почитайте.
Сергей Бондаренко тем временем погружается в омут человеческого лукавства еще глубже. Он задается вопросом: почему мы все время подозреваем, что нас обманывают, — и не разрушает ли это ощущение нас самих?с Он, будучи историком и автором книги «Потерянные в памяти», вспоминает разные культурные феномены — от хипстеров и Малкольма Икса до ироничных реклам Old Spice и академических теорий — чтобы найти корни одного очень современного чувства: все вокруг не то, все фальшивка. Казалось бы, он обречен на провал — но вы проверьте. Это самый сложный, запутанный и беспощадный к читателю текст номера, но, поверьте, кто вскроет замок — будет вознагражден.
Другой историк, Василий Легейдо, тем временем написал самый дружелюбный к читателю текст выпуска. Потому что это, считайте, детектив. Аферист Фредерик Бурден выдавал себя за подростков, сирот и пропавших без вести. Его впускали в дома, обнимали как родного, записывали в школы. В течение двух десятилетий он менял имена, акценты и судьбы — и каждый раз ему верили. Как так получалось? Оттого ли, что Бурден очень хорошо обманывал, или оттого, что его жертвы обманутыми были рады быть? Вот здесь можно поискать ответ.
Еще одна форма медийного, или, если угодно, творческого обмана — это плагиат. Кстати, что это такое? «Буратино» и «Волшебник Изумрудного города» — это украденные «Пиноккио» и «Страна Оз» — или так можно поступать с первоисточником? А сказки Пушкина? А все литературные скандалы последнего времени — от Гузель Яхиной до Александра Иличевского? По просьбе Republic-Weekly литературный критик Лиза Биргер рассказывает о том, как известные писатели попадались на плагиате, отрицали его и бравировали им. А заодно объясняет, что все-таки такое плагиат, а что — честное вдохновение.
Ну и «бантиком» — еще немного плагиата. В российском прокате разменял первые 100 миллионов сборов новый фильм Антона Мегердичева («Метро», «Движение вверх», «Сердце Пармы»), который так, собственно, «Плагиатором» и зовется. Но только ли зовется?
Ксения Рождественская говорит, что в фильме все-таки врут. Но досмотрела. Говорю же, за 30 лет мало что изменилось в этих отношениях.