Фрагмент картины И. Пряшникова «В 1812 году. Пленные французы». Юмор в том, что, не погрешив против исторической правды, на их месте можно нарисовать русских, плененных русскими крестьянами
Картина Отечественной войны 1812 года, отшлифованная школьными учебниками, скрывает параллельную реальность, про которую решили забыть: разрушение госуправления, массовое мародерство русских частей, «исчезновение» тысяч солдат в поисках добычи, ответные расправы и самоорганизацию крестьян, которые убивали вооруженных людей вне зависимости от мундира. «Народная война» стала борьбой за выживание между крестьянским миром и агрессорами — французскими и «своими».
«Ради Бога, надо разозлить чернь, что [французы] грабят церкви и женский пол насильничают; это надо рассказать мужикам», — писал 26 августа 1812 года князь Багратион своему приятелю, московскому главнокомандующему графу Ростопчину, побуждая того поярче разжечь пламя народной войны против Наполеона. Беспокойство его было совершенно излишне: во-первых, Ростопчин и так делал на этом поприще все, что мог; а во-вторых, мужики и до прихода французов были прекрасно осведомлены о грабежах церквей и прочих бесчинствах, ибо всем этим с не меньшим успехом занималась сама русская армия.
В каком-нибудь назидательном издании для церковно-приходских школ вполне уместно было бы привести отрывок из мемуаров полковника Карпова: «Барклай-де-Толли перед сражением под Смоленском приказал расстрелять 7 человек грабителей, в том числе расстрелян денщик подпоручика Петрова за то, что, покупая в Смоленске для него на рынке булку, следовало ему получить от торговки сдачи 2 копейки, она же может быть не имея мелких денег ему не хотела их отдать, и он у ней взял [еще одну] булку за неотданные деньги. Барклай-де-Толли, ехавши через рынок, увидел сей шум, за который денщик потерял жизнь без всякого исследования».