Что общего между Артуром Конан Дойлом и Арнольдом Шварценеггером? Их кумиром был один и тот же человек. Правда, Конан Дойл был знаком с ним лично, а для Шварценеггера он стал образцом для подражания через много лет после своей смерти. Речь о Евгении Сандове — человеке, который придумал бодибилдинг и стал, пожалуй, первым в мире поп-идолом. Василий Легейдо рассказывает историю этого удивительного человека.

«Память о тех мускулистых фигурах осталась со мной навсегда»

Он завораживал британскую публику во времена королевы Виктории, а ученые обвиняли его в поддержке евгеники и сравнивали с Иисусом. Но его главным наследием стала культура эстетичного наращивания атлетом мышечной массы — бодибилдинг. Он преодолевал границы, ломал стереотипы и менял представления о человеческих возможностях, оставаясь человеком своего времени.

Трудно найти того, кто лучше символизировал бы эпоху — между относительным спокойствием XIX века и хаосом века XX с его революциями, мировыми войнами, научными прорывами, культом внешности и знаменитостей. Возможно, последним мы обязаны именно ему.

Все друзья и поклонники знали этого человека как Евгения Сандова, но при рождении его звали по-другому: Фридрих Мюллер. Он появился на свет в Кёнигсберге (нынешний Калининград) 2 апреля 1867 года. Его отец был немецким евреем, мать — русской еврейкой. Они продавали овощи на рынке, были прилежными прихожанами лютеранской церкви и всеми силами старались стать «настоящими» немцами в глазах чопорных соседей.

С самого рождения сына они мечтали, что тот выучится на священника. Об остальном приходится судить со слов самого Сандова, а он часто себе противоречил: то утверждал, что в детстве был хилым и болезненным, то говорил, будто с юных лет поддерживал хорошую физическую форму. Еще Сандов рассказывал, как однажды они с отцом поехали на отдых в Италию. Там мальчик увидел античные статуи, которые поразили его красотой и пропорциями. Юный Фридрих якобы спросил у Миллера-старшего, выглядят ли сейчас люди так же хорошо, как выглядели запечатленные в камне римляне. Отец саркастично ответил, что удобства лишили людей необходимости заботиться о своем теле и здоровье как в прежние времена.

«Память о тех мускулистых фигурах осталась со мной навсегда, — продолжал Сандов. — И когда мы вернулись домой, в Кёнигсберг, я мечтал стать таким же, как они».