Выборы | Приштина | KFOR | Кладбища боевиков
14 ноября в 9 утра, за день до выборов в местные органы власти, я и мой коллега переехали мост через реку Ибар в Косовской Митровице и оказались в албанской части Косово. В это время на улице ещё никого, наша машина была единственной на всем мосту. Я ожидал увидеть серьёзный блокпост и тяжелую технику, но вместо этого в нашу сторону лишь зевнул одинокий албанский полицейский. Через 10 минут водитель-серб показал нам на разрушенные сербские дома. Один из домов, который был разрушен ещё несколько лет назад, почему-то горел. Скорее всего, дети развели там костер или жгли мусор, но чадящий и тлеющий дом показался символичным. А от запаха дыма я не мог отделаться ещё долгое время. Так начиналась наша двухдневная поездка по краю.
15 ноября в Косово проходили выборы в местные органы власти. Белград и Сербская Церковь призывали косовских сербов бойкотировать выборы, так как, по их мнению, участие станет символом признания косовскими сербами независимости Косово. Простые жители Белграда также рассказывали нам, что сербам лучше не голосовать или лучше и вовсе уезжать из края. В самом же Косово есть и другое мнение. Мы присутствовали на двух избирательных участках: в Грачанице и в одном из небольших сербских сел. Люди голосовали активно, почти сплошным потоком, несколько странно потом было узнать, что в сербских анклавах зарегистрирована низкая явка. Правда, первыми голосовать прибежали цыгане, которые получают дотации от албанских властей и хотят показать свою лояльность. Были и сербы, кто не голосовал. Либо из-за неверия в сам смысл голосования, либо из ненависти к албанцам. На наш вопрос старенькому сербу, был ли он на участке или нет, в ответ мы услышали презрительное и злое «Шиптары!».
Нам удалось взять интервью у глав двух сербских партий Косово. Обе партии зарегистрированы только в Косово и не имеют отношения ни к какой политической силе в Сербии. Саша Джокич, глава Сербской Демократической Партии Косово и Метохии: «Нет, наше участие в выборах ни в коей мере не является признанием независимости Косово. У Сербии нет никаких прав указывать нам, голосовать или нет. Мало ли что они хотят. Мы живем здесь, это наша Родина, и нам необходимо озвучивать наши проблемы. В Сербии просто не понимают, как мы здесь живем. Албанцы от военных действий перешли к использованию экономических рычагов и шантажу сербских сел отключениями воды и света, отказом в преподавании на сербском языке. Хотя мы не исключаем, что очередная война может начаться в любой момент. Люди у власти непредсказуемы. Другой важной проблемой, о которой мало говорят – это вопрос экологии. Албанцам совершенно наплевать на охрану окружающей среды, но это наша земля и нам больно видеть, что с ней происходит». Бобан Петрович, глава Независимой Либеральной Партии Косово и Метохии и Министр по вопросам возвращения беженцев: «К сожалению, в Косово сербы не возвращаются. До сих пор нет закона о сербских общинах. Тем не менее, я смотрю с оптимизмом на будущее. Если говорить о международных военных силах, то мы бы не хотели, чтобы KFOR ушел из Косово в ближайшие годы. Пока именно международное сообщество является гарантом стабильности здесь, а также именно международное сообщество проводит много работы по развитию экономики и предоставляет людям рабочие места». Несмотря на то, что сербские партии пошли на выборы и голосовали, лица у большинства людей здесь довольно напряженные. Если частный сектор албанской части Косово представляет собой сплошную стройку, то в сербских деревнях этого мы не увидели. Остаются проблемы с канализацией, водой, электричеством. Дома топят дровами. Выезжая за пределы своих анклавов, сербы стараются не использовать номера, зарегистрированные на сербские населенные пункты, названия самих же населенных пунктов меняются, чтобы они выглядели более албанскими. За день до голосования по центральной улице Грачаницы на наших глазах промчалась машина с албанским флагом и албанской музыкой. Сербы никак не отреагировали на провокацию. Сами же сербы рассказывали нам, что Сербия угрожает тем, кто голосовал прекращением выплат из бюджета, поэтому многие сербы скрывают факт своего участия в выборах. Кто-то откровенно говорит о том, что Сербия подталкивает косовских сербов к очередной войне. Оружия здесь хватает в каждой семье.
Приштина поражает уже издалека. И поражает не стадионом, не статуей Свободы на крыше отеля «Победа», не многочисленными мечетями, а своим замусоренным и обшарпанным видом. Фантастическая смесь унылых зданий соцреализма и пафосных зачастую уже брошенных новоделов. Сразу же возникает вопрос, куда уходят все деньги, которые выделяют местным властям? Сербов в Приштине нет. Те сербы, которые возили нас в город, опасались выходить из машины и терпеливо ждали, пока русские журналисты обойдут город и сделают под голоса муэдзинов свою работу. По Приштине мы бродили часа два. Фотографировали памятник Клинтону, окрашенный золотой краской. Не стали заходить в бутик «Хиллари», тут же родилась пошлая шутка, что следующим зданием на улице должен стать бордель «Моника». Хотя, когда мы зашли на одной из улочек в кафе и спросили пиво, нам ответили, что «в исламской стране пиво не продают». Это было неправдой, пиво вполне себе продают в кабаке напротив разрушенного и сожженного православного храма, на котором почему-то блестит новый нетронутый крест. В самом кафе, нечаянно толкнув албанца, я в ответ получил взгляд, полный ненависти. Удивительно, что дело не дошло до драки, так как большие компании албанцев откровенно разглядывали двух странных иностранцев. Напротив полицейского участка в центре города мы нарвались на шайку валютчиков, которые, приняв нас за каких-то инспекторов ООН, стали разбегаться в разные стороны и прятать пачки долларов. На всё это дело с заборов смотрели плакаты «Спасибо тебе, Америка».
Войска KFOR в Косово повсюду. Начиная от французского батальона на севере, гарнизона медитирующих на Косовом Поле словаков и заканчивая португальцами под Приштиной, немцами внутри самой Приштины и скандинавами в Грачанице. Мы тщетно пытались получить от кого-либо из солдат или офицеров комментарии по выборам или добраться до пресс-секретарей военных баз. Пресс-секретари были в отпуске или командировке, но сами солдаты спокойно пускали нас внутрь и были очень вежливы, в меру коммуникабельны и добродушны. По лицам многих было видно, что им скучно. Ощущается и присутствие сил в воздухе, то и дело над нами пролетали МИ-8 или «Чёрные ястребы». В Грачанице шведские патрули, охраняющие монастырь, служат местной достопримечательностью. С балкона одного из кафе видно как на ладони, как по ночам шведы как заводные кружат вокруг монастыря, выполняя функции часовых. Сербы за столиками активно обсуждают их поведение, попивая пиво или ракию.
Погода была довольно мрачная в первый день, шел легкий дождь, время от времени мы с моим коллегой и сербскими знакомыми проезжали мимо кладбищ албанских боевиков, на их могилах на шестах развевались албанские флаги, проезжали и мимо мраморных плит, установленных особо «известным» командирам. Само собой созрело решение сфотографировать эти сооружения. Попросили сербов довезти к самому крупному и самому пафосному скоплению памятников. Сербы отказались. У них уже были какие-то проблемы с русскими журналистами, которые фотографировали. Проблемы с постом албанской полиции у дороги. На второй день мы всё же сербов уломали, сделав упор на том, что это наша работа. Сербы взяли машину с албанскими номерами, спрятали крест на стекле заднего вида, и мы двинулись в путь. По дороге у меня созрел план. Так как сидеть в албанском участке не очень хотелось, то мы решили прикинуться сотрудниками или журналистами из словацкого военного гарнизона, который стоит на Косовом Поле. В гарнизоне мы уже знали нескольких солдат и имели представление о технике и деталях службы. Чтобы не подставлять сербов, которым наша затея совершенно была не по душе, мы условились, что они высаживают нас за 300 метров до мраморных плит, проезжают мимо, ждут нас через 500 метров за гнездом боевиков. Перед выходом из машины я выворачиваю свои карманы и отдаю документы, деньги, диктофон и прочие вещи сербам. То же самое делает и мой напарник, Аркадий. Делаем мы всё это с очень напряженными лицами, и сербы сами заметно побледнели от такой подготовки. «С Богом!» и мы пошли. Сербы уехали. Мы идем мимо кладбища и делаем на ходу фотографии. Вдруг стало ясно, что нашу машину с друзьями все же тормознул албанский пост. Это в наши планы не входило, и мы размышляем, что предпринять. На наше счастье сербов отпустили после проверки документов. Как нам потом они сами рассказали, водитель впал в ступор и на все вопросы албанцев отвечал молчанием, вцепившись в руль. Но всё для них обошлось. Мы приближаемся к полицейским. Их двое, рядом с ними человек в штатском и возле плит стоит ещё один здоровенный детина. Внешний вид у всех, мягко говоря, не вызывает симпатии. Мы изначально планировали просто внаглую начать фотографировать, а там – «как война покажет». Неожиданно я получаю СМС от жены. Любимая пишет, чтобы я делал как можно больше фотографий. Я не успеваю ничего даже подумать об этом, как метров за 50 до нашей цели вдруг раздаются автоматные очереди. Аркадий моментально подрывается и начинает быстро прятать под куртку свой фотоаппарат, только локти мелькают. Кто стреляет и почему – сразу неясно, но через несколько секунд из албанского села вылетает свадебный кортеж, который разворачивается и движется в нашу сторону. Стекла в машинах опущены. Аркадий уже просто забрасывает фотоаппарат за спину и прикрывает его локтем. Лучший подарок на свадьбу – пара трупов русских журналистов. Полицейские же не обращают никакого внимания на стрельбу. Надо сказать, что когда машины проезжали мимо нас, то момент был очень напряженный. Внутренне тело ожидало очередь в упор. Как только машины прошли мимо, мы решили идти напрямую к полицейским. Пока шли, Аркадий, ветеран двух Чеченских войн и военкор в Осетии в прошлом году, повторял «Чечня, прямо точно Чечня!» Идем прямо на полицейских и штатского. Они очень собрано смотрят на двух странных мужчин. Подходим, и я сразу же начинаю ездить им по ушам, что мы из словацкого гарнизона, что нужен материал, что мы быстро всё сделаем и размахиваю пресс-картой. Один из полицейских тянется к рации, штатский начинает что-то быстро щебетать. Всё это нам не нравится, но через секунду нас всё же спрашивают, чего мы хотим-то. Я отвечаю, что фотографировать. Полицейский думает и говорит: «Да, можно, и это бесплатно». Мы резко движемся к плитам и начинаем всё снимать. Второй детина к этому времени ушел, что сильно было нам на руку. Снимаем лихо, как сумасшедшие. Из села же начинают выходить люди и появляться машины, направляются в нашу сторону. Прекращаем съёмку и идем прочь от села. Прямо через дорогу находится автомойка или техсервис, на корточках сидит с десяток албанцев, которые смотрят на нас оооччеень недружелюбно. Я говорю Аркадию, что наступил момент истины и перед нами дорога жизни: надо дойти 200 метров до машины с сербами и не словить пулю. Смотрю на лицо друга и понимаю, что я зря так пошутил. Идем и опять же внутренне думаем, что там за спиной. Мимо нас пролетают албанские машины и несколько джипов финских военных, в небе тарахтит вертушка. Адреналин бушует в крови. Доходим до машины сербов. Запрыгиваем внутрь, выдыхаем и вдруг все, не сказав ни слова, начинаем смеяться и хохотать. Напряжение сбрасывается и хочется дышать. Сербы просят посмотреть, что мы там наснимали. Один из них спрашивает, есть ли на плитах описания «подвигов этих зверей». Дорога домой в ставшую родной Грачаницу пролетает незаметно. *** Несмотря на все трудности и тяготы сербы в анклавах вызвали у меня только уважение. Мы побывали в гостях у учителей, разговаривали со стариками, пообщались с молодежью в кафанах. Присутствие духа ощущается очень отчётливо. Уныния как такового я так и не увидел. Скорее, собранность, подтянутость и очень цельное отношение к жизни и всем её проявлениям. Пока есть работа, пока не разрушены дома и ещё можно защищаться, есть надежда, что получится наладить жизнь, особых разговоров о необходимости уезжать я не услышал ни от кого.
