В третье воскресенье января каждый год сотни москвичей-волонтеров приходят к водоемам. Благодаря их наблюдательности и элементарным знаниям арифметики мы получаем один из самых репрезентативных макроэкономических индикаторов состояния столичной экономики. Речь идет о Всероссийском учете зимующих водоплавающих птиц, проходящем под эгидой Союза охраны птиц. И как ни странно, к экономике это имеет прямое отношение. При этом, в отличие от сводок федерального и региональных статистических ведомств, на подсчет водоплавающих еще никто не жаловался, не обвинял в подтасовке цифр или в «черном пиаре». Впервые идея зимнего учета водоплавающих пришла известному зоологу Константину Николаевичу Благосклонову в 1981 году. В 1985 он скончался, но его дело продолжила Екатерина Стоцкая, сотрудник лаборатории охраны природы биофака МГУ. Именно зимой 1985 – 86 годов и прошла первая официальная перепись. В 1980-е орнитологов волновал вопрос: водоплавающие в средней полосе России – перелетные птицы, но почему у них угас этот инстинкт, и они стали оставаться на зимовку в Москве? Выяснилось, что причин такого поведения птиц две: теплые сточные воды предприятий и подкормка людьми. Та же кряква – на них приходится 95% поголовья зимующих водоплавающих – устроена так, что она отцеживает еду через клюв, но дотягиваясь до ила (в котором находится основной белковый корм для них – личинки, червяки, моллюски) только с поверхности. То есть глубоко кряква не ныряет. Забавная физиологическая особенность, но какое отношение она имеет к экономике? Самое прямое. В московских водоемах мелководий, с которых и кормятся кряквы, почти нет. Мало их и на Москве-реке, а те, что есть (в районе Строгинской поймы и от Печатников по течению в сторону области), как правило, покрыты зимой льдом, тогда как фарватер большую часть зимнего времени свободен ото льда. То есть особенно зимой без подкормки человеком кряквам не выжить. И тут наступает прямая зависимость поголовья зимующих водоплавающих в Москве от наличия корма (полыньи, как мы выяснили, в Москве есть). Последний же фактор, как замечал еще в начале 80-х Благосклонов, исходит из материальных возможностей людей пожертвовать птицам хлеб (а это основная подкормка) и собственно от самого желания, «нематериального мотива» что-то жертвовать (в наши дни это назвали бы кратко «благотворительность»). Встречались и попытки объяснить «благотворительность» москвичей якобы их крестьянским менталитетом: «В столицу приехало много людей из деревень, оставивших там свои хозяйства. Их привычка кормить домашнюю птицу постепенно переросла в городскую традицию. Например, одна жительница богатого на крякв Северного Бутова каждый раз приносит подопечным по 5 – 6 батонов хлеба. И в обиду москвичи уток не дают: недавно в Филях местный бомж повадился было ловить птиц петлями, так возмущенные жители отбили у него к этому охоту». Однако переписи зимующих водоплавающих в других российских городах, где крестьянского менталитета вроде бы должно быть не меньше, чем в Москве, показывают лишь единицы крякв. Ульяновцы, к примеру, печально констатируют: «К сожалению, в нашем городе нет еще культуры поддержки диких птиц, которые живут по соседству и украшают его, поэтому этих доверчивых уток десятками ловят браконьеры и бомжи. И вот выясняется, что в 1981 – 85 годах в Москве зимовало 13 000 – 14 000 крякв. А вот в 1990 году – 27 900 тысяч. Этот показатель оказался рекордным за все 28 лет «птичьей переписи». Вспоминая 1990-й год – жуткий дефицит еды, кажется, что люди должны были бы и домашних животных перестать кормить, а вот на тебе… Также перепись того года показала за все позднесоветско-российское время и пик милосердия: именно тогда был максимум обращений москвичей в ветеринарные клиники с больными или ранеными городскими животными и птицами. В 1990-м году нам казалось, что мы переживаем тяжелейшее время, что «хуже не бывает». Однако и спустя 19 лет оказывается, что экономику и околоэкономические (от демографических до криминальных) процессы мы сравниваем именно с тем временем, и сухая статистика, а не эмоциональное восприятие («100 сортов колбасы!»), показывает, что тот год до сих пор остается для страны недостижимой мечтой. После распада СССР количество зимующих в Москве крякв стало стремительно падать. Минимум был достигнут в 1997 году: птичья перепись того года показала всего лишь 7 500 особей – почти в 4 раза меньше, чем 7 лет назад. Мало того, что люди в те годы почти перестали подкармливать птиц и «ожесточились сердцами», так еще именно на этот период пришелся пик охоты москвичей на городских животных – нечто подобное наблюдалось только в 1940-е годы. До 15% поголовья водоплавающих тогда истреблялось ради еды. Наступление «эпохи стабильности» при президенте Путине сказалось и на численности зимующих крякв – их число начало расти, причем темпами, превышающими официальное увеличение ВВП: на 15 – 20% в год (иногда и 30%, как в 2003-м). То ли довесок к официальной дала неформальная экономика, то ли снова среди москвичей проснулась идея благотворительности – орнитологи умалчивают. Однако, начиная с 2006 года темпы прироста поголовья крякв начали снижаться. Так, перепись зимы 2008 – 09 показала, что их число выросло на 12% – до 23,4 тысяч. До пика 1990-го не хватило примерно 4 500 особей. И тем интереснее будет посмотреть, как кризис нынешнего года изменил количество зимующих водоплавающих. А точнее – благосостояние москвичей и готовность чем-то пожертвовать.