Поддержка Россией санкций в отношении Ирана связана, прежде всего, с желанием поставить на новую основу отношения с США. Позиция России по иранскому вопросу начала меняться не произвольно, в какой-то момент, а четко после того, как осенью прошлого года Барак Обама объявил от отказе от планов размещения элементов ПРО в Польше и Чехии. И это было расценено в России как качественная перемена американского подхода в пользу договоренностей и разменов. Это именно то, чего не наблюдалось при Буше, который ни на какие размены идти не собирался, потому что считал, что Соединенным Штатам просто все должны уступать. И когда это было таким образом интерпретировано, Москва решила делать встречные шаги. 

Дальше весь процесс согласованного движения к санкциям и плавного изменения российской позиции – это был процесс, вытекающий из работы над более широким кругом российско-американских отношений, которые заметно улучшились, с точки зрения атмосферы. Результатом чего и стало согласие России поддержать США по вопросам санкций, а для администрации Обамы, пожалуй, это сейчас самый главный международный вопрос. 

Параллельно с этими, есть, конечно, и другие причины. Прежде всего, тот факт, что Россия устала от того, что Иран постоянно пытается использовать ее в качестве инструмента в своей политике по разводу мирового сообщества. Предложения, которые были сделаны в конце прошлого года Ирану от имени России, Франции и США по вывозу урана и обогащению его в РФ или во Франции, с последующим возвратом топлива, были Ираном отклонены, что Москву, в каком-то смысле, задело. А когда схожее предложение недавно сделали Бразилия и Турция, то Иран его с радостью принял. То есть, получилась ситуация, что когда предложение исходило от России, Иран от него отказался, а когда аналогичное предложение поступило не от России, Иран на него согласился. Это добавило негатива в и без того постепенно становящиеся все более напряженными отношения Москвы и Тегерана. 

Вообще, в этих санкциях, пожалуй, самое интересное, что и Россия и, самое главное, Китай, в конце концов, в результате очень долгого торга и в результате сложной системы оценок ситуации, но все-таки политически предпочли поддержать США, а не Иран. И это – довольно заметные изменения по сравнению с тем, что было раньше. Я думаю, что это то, что Иран должно было волновать более всего. Традиционная и до сих пор весьма успешная тактика Ирана по постоянному лавированию и раскалыванию внешнего фронта – дала сбой. К чему Иран, по-моему, готов не был. Они все-таки рассчитывали, что им удастся, как обычно, этих санкций избежать.

Что касается дальнейших отношений, то, судя по всему, Россия отдаляется от Ирана. Хотя, в конечном итоге, это будет зависеть от того, что дальше захотят делать США. Если США на волне этого успеха захотят двигаться дальше и будут дальше давить на Иран, то это, прежде всего, поставит под угрозу коммерческие интересы российских компаний и бизнес-групп, что сразу же осложнит ситуацию. 

Кроме того, сейчас вообще встает вопрос дальнейшего сценария развития ситуации. Потому что, на самом деле, когда пройдет общая радость и энтузиазм по поводу того, что удалось достичь согласия и принять санкции, – что делать дальше будет неясно. Потому что если санкции не будут работать (а, скорее всего, они работать не будут), то надо ужесточать позицию, а это имеет логическим завершением применение силы. На это Россия, безусловно, не будет согласна в силу общих политических причин. Собственно, никто применять силу не готов. США тоже не готовы. Так что дальнейшее очень непонятно. 

Пока главное достижение – это то, что усилиями всех сторон (и, прежде всего, США) удалось добиться общего подхода всех постоянных стран-членов Совета Безопасности ООН. Это – редкость в современной ситуации. Тем более, в таком спорном вопросе, как будущее развитие Ирана. С политической точки зрения, помимо иранской проблемы, – это очень позитивно. Но на иранскую проблему, мне кажется, особого влияния санкции не окажут.

Что касается неразберихи, возникшей в российских СМИ в связи то ли с отменой, в связи с санкциями, то ли нет, поставок С-300 в Иран, то их никто никуда поставлять и не собирается. Про С-300 идет давний бесконечный разговор. И этот разговор будет продолжаться. Позиция России, как я ее понимаю, здесь вполне ясна, хотя она и несколько лукава. Россия поставлять С-300 Ирану не будет, по крайней мере, до тех пор, пока не будет урегулирован ядерный вопрос. А это произойдет нескоро. Но Россия готова ограничивать сама себя, исходя из общей ситуации, понимая, что выполнение данного контакта спорно и провокационно. Но при этом Россия хочет сама себя ограничивать и не хочет, чтобы ее ограничивал кто-нибудь другой. То есть, формального запрета на поставки С-300 Ирану Россия хочет избежать.

В принципе, когда писались эти санкции, текст их долго согласовывали. В результате, он получился вполне обтекаемым, поэтому все их будут трактовать по-своему. Официальные представители наших военно-промышленных кругов и, в том числе Косачев как политик, – заявили, что санкции не касаются С-300. И я думаю, что эту позицию Россия будет отстаивать, чтобы не создавалось впечатление, что мы пошли на большие уступки. Но выполнять этот контракт Россия не будет, тем более, сейчас, когда отношения с Ираном достаточно натянутые.

Что касается того, как эти санкции повлияют на Иран, то, я думаю, что они никак не повлияют, санкции больше символические. Политически это, конечно, – неприятная вещь, потому что это удар по престижу Ирана, но поскольку усилиями России и Китая санкции очень сильно ослаблены, я думаю, что никакого реального воздействия на жизнедеятельность иранского государства и его экономику эти санкции не окажут.

Прежде всего, надо понимать, что Россия союзником Ирана не являлась и не является. Россию с Ираном связывают довольно сложные отношения, когда каждая из сторон пытается извлечь максимум выгоды и дать поменьше. С иранской стороны это совершенно очевидно, с российской – такой подход тоже присутствует. Поэтому сейчас не стоит думать о том, что США, агитируя Россию на поддержку санкций, таким образом хитроумно стравливают ее с Ираном, чтобы потом вытеснить Россию со всех рынков. Это, конечно, красивая картинка, но в реальности я не вижу совершенно никакой возможности, каким образом США вдруг могут объявить, что они резко меняют курс, что они готовы на договоренности с Ираном и т.д. Потому что Иран – для американцев – вопрос принципиальный по целому ряду причин. 

Во-первых, это вопрос глобального лидерства. Иран отступать не собирается. Он готов всем морочить голову и лавировать по-всякому, но для Ирана вопрос чести и престижа – сохранить возможность существования собственной ядерной программы, вплоть до военной. Не обязательно они хотят иметь именно бомбу, но все возможности для этого они хотят сохранить. Поэтому представить себе, что Иран вдруг резко развернется и скажет: «Да, давайте обсуждать», – сейчас невозможно. Для этого нет совершенно никаких оснований. Тем более что Ахмадинежад – человек, с которым американцы вообще ничего обсуждать просто не могут. 

Кроме того, для США это вопрос доверия к их способности добиваться целей. Иран нужно заставить пойти на уступки. Конечно, чем больше на Иран давят – тем больше он сопротивляется. Это такой замкнутый круг. Но если США отступают в сторону согласительной позиции или как-то вообще меняют ее, то получается, что мировой лидер не смог добиться того, чего он хотел. А это уже имеет гораздо более широкие последствия, чем американо-иранские отношения, потому что это ставит вопрос о том, как США вообще взаимодействуют с другими странами, которые внимательно следят за их способностью добиваться своего. И поскольку на кону сейчас стоит вопрос ядерного распространения (а США – это страна, которая взяла на себя мировое лидерство и отвечает за решение глобальных проблем), если США продемонстрирует неспособность остановить распространение ядерного оружия, то ее лидерство окажется под вопросом.

Вторая причина, почему США очень трудно договориться с Ираном, состоит в том, что Иран – это страна, которая за последние 30 с лишним лет нанесла Америке, наверное, самое жестокое и символическое оскорбление. Это Исламская революция, захват посольства США, американских дипломатов, обнародование секретной переписки. Потом провал попытки президента Картера освободить заложников. Все это для американцев – одна из самых печальных страниц истории после Вьетнама. И этот фактор оказывает очень сильное влияние. Стремление доказать Ирану, кто здесь главный, – влияет на все мышление и сужает возможности США для проявления гибкости. Это – вопрос национального престижа. И необходимость продемонстрировать Ирану американскую силу – это момент даже больше психологический.

Американцы с Ираном ничего сделать не могли даже тогда, когда буквально весь мир поддерживал Саддама Хусейна во время 8-летней ирако-иранской войны в 80-е годы. Тогда практически все – запад, восток, мусульмане, христиане, развивающиеся страны, развитые, нейтральные – открыто или скрыто поддерживали Ирак. Ираку продавали оружие, предоставляли все возможности, только бы избавиться от иранского режима. Но не получилось. 

И все это создает такую атмосферу, в которой такой шаг: «О'кей, ладно, давайте резко осуществим перезагрузку, забудем все, что было, и хитрым образом привлечем Иран на свою сторону», – невозможен. Это было бы очень хитро и мудро, но этого не произойдет, исходя из всего этого фона.