25 июня на съезде партии «Правое дело» предприниматель Михаил Прохоров был принят в ряды партии, а затем избран ее единоличным лидером. В промежутке между двумя этими событиями Прохоров обратился к делегатам съезда с программной речью, основные тезисы были в последующие дни продублированы Прохоровым в многочисленныхтелевыступлениях. Slon.ru поговорил с новым лидером некогда либеральной партии о том, что все это значит. – В речи на съезде вы говорили, что «Правое дело» – не партия бизнеса... – Не только партия бизнеса – Так или иначе, в вашей речи было много слов о положении простого человека, но практически ничего о положении предпринимателей. Для вас важны голоса бизнес-сообщества? – У меня с бизнесом вообще все достаточно хорошо. Просто, работая внутри бизнеса, начинаешь понимать, что проблемы бизнеса находятся за пределами бизнеса. И если не поменять модель управления страной, то какие бы замечательные законы мы ни принимали, как было административное давление на бизнес, как была коррупция, так и будет. Нужно поменять среду. А для этого во главу угла должна быть поставлена проблема человека. Давайте построим город, его можно построить гулаговскими методами, как у нас обычно строили, но счастья это не прибавляет. А можно создать нормальные условия труда, когда люди получают достойную заработную плату и строят город с совершенно другой идеологией. Это называется среда. Так вот, находясь внутри бизнеса, вы эти проблемы не решите. Нужно сделать центром программы уважительное отношение к человеку, чего в нашей истории никто не делал. Если эту идеологию не поменять, нас как страну ждет печальная судьба. Сейчас не XX век, сейчас люди, человеческий капитал, являются основой конкурентоспособности в глобальной экономике. Они просто уедут. Что, собственно, они и делают. – Вот вы говорите – поставить во главу угла человека. Но есть человек, у которого торговая сеть по продаже мобильных телефонов, а есть человек из Управления К ФСБ, который первого человека разоряет. Невозможно поставить во главу угла одновременно и того, и другого человека. Вы за кого? – Этот человек из Управления К – он же тоже в среде живет. У него есть жена, дети, они закончили вуз, не могут найти работу по специальности. Если сейчас бизнес не любит определенных людей – скажем, милиция-полиция у нас непопулярны – так эти люди тоже устали от того, что они непопулярны. Есть огромное количество людей, которые реально переживают от того, что их не любит большинство граждан. – А еще в этой системе есть огромное количество людей, которые привыкли получать бешеный коррупционный доход и совершенно не переживают от того, что они где-то там непопулярны. Что вы им скажете – «Ребята, давайте жить дружно»? – У нас слабое государство – потому что оно защищает не личность, не человека, а чиновника. Если мы поставим во главу угла человека, его достоинство, вся система будет защищать личность. Система зависит от того, какую задачу ставишь. Нужно в понятной и простой программе показать, что если мы ставим человека во главу угла, то модель будет вот такая. Задача нашей партии именно такова. Вопрос лишь в том, удастся ли нам донести до наших избирателей то, что наша программа единственно правильная. Но то, что мы эту программу сделаем, и она будет самая яркая, я гарантирую. И если даже на первом этапе количество избирателей, которые нас услышат и поймут, будет не очень большое, нас это не смущает. – На первом этапе – это до выборов? – Да, до выборов в Думу. – Вы говорили, что не собираетесь быть в оппозиции, а хотите стать второй партией власти. В чем тогда разница между вами и «Единой Россией»? Они тоже ставят во главу угла человека, обещают строить школы и больницы. – Разница в четырех принципах. Первый: государство слабое, защищает чиновников, а должно защищать человека. Принцип второй: если мы ставим в основу человека, то мы показываем конкретно, что нужно делать по каждой проблеме. Принцип третий: мы хотим жить в России, и мы хотим сделать так, чтобы и бизнесу, и любым другим профессиям было предельно понятно, как двигаться по социальным лифтам, которые сейчас закрыты. И последнее, самое важное: мы должны обозначить, что такое Проект Россия, какую страну мы хотим видеть. Если мы строим дом, мы начинаем с фундамента. Для нас фундамент – это человек. Если фундамента нет, и мы строим на песке, дальше можно пытаться красить фасады или подправить косяк, но это не будет работать, потому что в условиях обострения конкуренции между странами этот песок будет постоянно размываться. Иначе говоря, люди будут уезжать. – Давайте вернемся к лифтам, которые не работают. Что это за лифты и как вы собираетесь их запускать? Нам вот рассказывают все последние годы, что есть замечательный социальный лифт – Селигер, приезжайте туда, станете лидерами новой России. – Каждый человек хочет иметь достойную работу, хочет быть востребованным обществом и получать от жизни удовольствие. Один из самых мощных лифтов – это образование. У нас в этой сфере полный коллапс. Для чего нужно образование? Чтобы люди могли закончить те или иные учебные заведения и найти достойную работу. У нас образовательная система учит одному, а рынок труда находится вообще в другой части. В результате люди недовольны, у них есть определенные ожидания, они не оправдываются. И это 60% выпускников вузов. Вы представляете, что это такое? Эта проблема за один год не решается, это процесс пяти, а может, десяти лет. Что можно сейчас сделать – это переобучить людей, уже получивших образование, под престижные профессии, востребованные на рынке труда. Но тут нужна очень тонкая настройка. – Вы говорите о том, что нам необходимо закончить Гражданскую войну, которая длится уже 100 лет, и это большая проблема. При этом на моей памяти особых конфликтов именно между красными и белыми, или большевиками и буржуями, как-то не было. – Это вам так кажется. Нужно прекратить делить общество на наших и не наших. – Ну вот у людей, которые выходят на Манежку, это деление происходит по совершенно иному признаку. Они говорят, что нужно прекратить кормить Кадырова, а лучше вообще отделить Кавказ, для них это деление – прежде всего на русских и кавказцев. Что мы им расскажем про гражданскую войну? – Вы опять занимаетесь следствием, а не причиной. Я вам приведу пример другой страны – Соединенные Штаты Америки. Была Гражданская война, Север победил Юг. Что сделали американцы? Они тут же сделали вторую партию и посадили ее на равных за стол. И во всех учебниках написано, что самой величайшей трагедией, в которой не было победителей, была Гражданская война. – То есть по аналогии, нам сейчас нужна сильная компартия? – Ни в коем случае. Нам нужен нормальный учебник истории, который бы сказал, что такое хорошо и что такое плохо. Пока у нас постоянно переписываются учебники истории, все эти проблемы выливаются на улицы и разделяют людей по национальному и социальному признакам. Что у нас, отношение к богатым изменилось? – Богатых не бьют бейсбольными битами на улице – по крайней мере, пока. А таджиков бьют. – Это следствие, а причина кроется вот здесь. И если мы ее решим, эта проблема не сразу, потихонечку, но решится. – Может быть, эту проблему проще решить за счет самоограничений со стороны правящего класса? Источником социального напряжения является же не только тяжелое наследие 17-го года, а мигалки, спецтранспорт и прочие привилегии. – А какое это отношение имеет к богатым? Это имеет отношение к чиновникам. – Одно практически всегда равняется другому. – Вопрос же не в том, сколько мигалок – пятьдесят, сто или тысяча. Вопрос в том, что у людей это создает ощущение несправедливости. И это опять же следствие, конечная часть цепочки. А наша задача – с причиной разобраться. Если завтра неожиданно выйдет указ – все, больше ни одной мигалки, только у президента и премьера, – что, лучше будет? Ничего же не поменяется. Дороги не станут лучше, уважения к человеку не прибавится, нагибать его не будут меньше. Можно решить какую-то локальную проблему, порадовать людей, но по сути ничего не изменится. – В постсоветской России было три лидера, за каждым из которых стояла своя система ценностей, своя стилистика. Вам кто ближе – Ельцин, Путин или Медведев? Кого бы вы приняли в партию? – Екатерину Великую! – При ней партий не было. – Она, на мой взгляд, достигла самого мощного укрепления российского государства за всю историю. Я всегда привык ориентироваться на сильнейших. – Но при ней человек, прямо скажем, не всегда стоял во главе угла. Пороли нещадно. – Это правда, но если мы посмотрим на Европу того же времени, там было, конечно, получше, но ненамного. – Кстати, о Российской империи. Ходят слухи, что вы меняете символику Правого дела, и звездочка – символ партии – будет перекрашена в имперские, черно-желто-белые цвета. – Подождите, увидите! Всему свое время. Будем сохранять интригу!
