В рамках работы лектория в парке имени Горького состоялась лекция на тему «Массовая культура в плохом вкусе». Доцент философского факультета Высшей школы экономики культуролог, философ и киновед Александр Павлов рассказал, почему сортирный юмор так осуждаем, чем американцам не угодили туалеты и зачем стоит смотреть плохие комедии. Slon приводит сокращенный вариант лекции.

Сегодняшняя массовая культура строится на запретных и вульгарных вещах. Три кита массовой культуры – секс, насилие и сортирный юмор. Темы секса и насилия давно вошли в нашу жизнь и не особенно нас беспокоят, многие с ними примирились. Но самое низкое, самое отталкивающее и самое непристойное – это сортирный юмор. Юмор, с которым мы, студенты, ученые, умная, читающая публика, не можем мириться.

Если я, читая лекцию, проведу эксперимент и попрошу отозваться тех, кто сходил на «Очень страшное кино 5», то поднимет руку максимум пара человек – статистическая погрешность. Сейчас уже не стыдно сказать, что смотришь порнографию, но мало кто признается, что любит ходить на фильмы с Адамом Сэндлером или Робом Шнайдером.

Проблема в том, что на комедиях лежит проклятье.

Еще Аристотель, когда написал свою «Поэтику», посвятил ее трагедии, а про комедию сказал лишь, что это низкий жанр для худших из людей, глупых и бестактных. Юмор – для низов, черни, плебса. И с тех пор комедия остается одним из самых неуважаемых жанров.

На протяжении XX века комедия прошла ряд трансформаций и сортирной стала лишь недавно. В начале столетия она была эксцентричной, абсурдистской, но не более. Однако с течением времени природа юмора менялась, как менялись и жанры. В 1971 году выходит фильм «Гарольд и Мод», рассказывающий о любви подростка и 79-летней женщины. Он оказался настолько странным, что поначалу его приняли крайне плохо, но после переоценили, картина стала культовой, ее крутили в прокате в течение двух лет.

В рамках кинематографа изменяется и жанр комедии. В нее вторгается черный юмор, странный, но симпатичный. Но почти все XX столетие тема туалета отторгалась.

Мы живем в период, когда два самых низких, пошлых и запретных пласта соединились: комедия и тема уборной, произведение этих множителей – сортирный юмор.

Мы поговорили сейчас о комедии, а теперь перейдем к более страшной теме – собственно теме сортира, жутко стыдной и неприличной. Несколько примеров.

Когда я был в США в 2000-х, никто не говорил water closet или WC, только rest room, то есть комната отдыха. Это настолько непристойно, об этом до такой степени не принято говорить, что американцы придумали rest room.


Вы отдыхаете, и нам неважно, чем вы там занимаетесь. Окей. Но когда я приехал лет через шесть в Канаду, то с удивлением узнал, что уже и rest room считается неприемлемым термином. Когда я спросил, где у вас rest room, всем это показалось странным. Сейчас они говорят: «Мне нужно помыть руки». Теперь в туалете можно только мыть руки.

Тема экскрементов считается настолько непристойной, что даже маркизу де Саду ее не могли простить. Многие критики, которые восхваляли де Сада за провокацию, за создание энциклопедии всех человеческих пороков и перверсий, говорили: «Ну, экскременты – это уже просто его дурной вкус. Это настолько нераспространенное извращение, что так подробно писать о нем не надо». Тема отталкивала даже тех, кто исследовал творчество де Сада, любил его. Именно эта часть настолько непристойна, что и эти люди ее отрицали.

Тема сортира присутствует не только у плохих и низких, но и у элитарных режиссеров, таких как Стэнли Кубрик, Квентин Тарантино, Ларс фон Триер и других.


Если вы хорошо знаете творчество Кубрика, то, наверное, замечали, что он очень часто обращается к теме туалета. И в «Сиянии», и в «Цельнометаллической оболочке», и в «С широко закрытыми глазами». Но для большого режиссера это – инструмент, художественный прием.

У Тарантино во многих фильмах сцена если не происходит в уборной, то завязана на ней. В «Криминальном чтиве» один из главных персонажей, Винсент Вега, постоянно ходит в туалет, и все самое важное в фильме происходит именно в эти моменты: Миа Уоллес в отключке, или двое парней наставляют на его напарника пистолет, или он выходит, и тут герой Брюса Уиллиса расстреливает его. То же мы видим в «От заката до рассвета» и других.

Тема выделений и разложения также используется у Ларса фон Триера, например, в его сериале «Королевство», или у Питера Гринуэя в «Контракте рисовальщика». Отторжение этого пласта характерно для высокой культуры. Культура в чистом виде существует потому, что не признает самое сокровенное, чего стремится избежать, то есть грязь, разложение, выделения. 

Но всегда в противоположном направлении, как бы противопоставляясь элитарной культуре и высокой массовой, идет более низкая культура. Нам она, может быть, и неприятна, но остается популярной.

Это разделение имеет социальный аспект. Интеллигенция, например, не смотрит «Очень страшное кино 5», потому что это пошло. Более того, многие мои друзья, ходившие на этот фильм, рассказывали, что во время просмотра обязательно кто-нибудь вставал и демонстративно уходил.

Но если мы заглянем в зал, то увидим, что он заполнен до отказа. Публика, получающая удовольствие от фильмов вроде «Очень страшное кино 5», кажется интеллигенции, мягко говоря, странной: как могут нравиться пошлые, грязные, непристойные темы? Но и с другой стороны тоже работает механизм отторжения: там не только считают, что высокая культура не всегда хороша, но даже строят свой культурный продукт на противопоставлении.

Например, у группы «Руки вверх» есть примерно такие строки: «Но что же ты, студент, девчонку мою увел». Персонаж, видимо, выпускник ПТУ, работающий, например, охранником. Пока он находится на работе, студент, у которого больше свободного времени, гуляет с его девушкой. Здесь текст явно ориентирован против людей, получающих или получивших высшее образование.

Хотя накал страстей спадает, пропасть уменьшается. Сегодня перестало быть стыдно смотреть блокбастеры типа «Железного человека 3», но при этом все еще есть фильмы, на которые интеллигенции ходить некомильфо. А стыдиться не нужно. Даже если вам они не нравятся, интересно было ведь посмотреть на произведение чисто аналитически. Иногда я смотрю плохое кино как плохое кино, и часто плохое кино настолько плохое, что оно даже хорошее. Есть фильмы настолько нелепые и смешные, что это просто неимоверно круто!