Фото: Reuters/Brian Snyder

Во французской стороне, на чужой планете, ежегодно учатся в университетах и высших школах более 260 000 иностранных студентов со всего мира. Около 70% из них по окончании обучения хотели бы получить свой первый профессиональный опыт во Франции. Но реализовать это желание удается только лучшим выпускникам самых престижных вузов страны, за которыми еще до получения диплома выстраиваются в очередь крупнейшие французские компании, входящие в CAC 40. 

По закону природы, «звездных» выпускников слишком много не бывает – всего несколько тысяч в год. Но французское правительство пришло к выводу, что эти иностранные умы, развивающие экономику Франции, стране не нужны. Ведь они портят показатели сразу по двум важным в предвыборный год статьям: растет количество иммигрантов, плюс лучшие рабочие места достаются приезжим, тогда как безработица среди французов достигла в октябре нового рекорда – 4,2 миллиона человек.

В уходящем году министр внутренних дел Франции и правая рука Николя Саркози Клод Геан поставил цель снизить на 10% (на 20 000 из 200 000) число легальных иммигрантов, въезжающих каждый год во Францию. Только где завинтить кран, чтобы отсеять лишних иностранцев? 

Три самых распространенных мотива получения французского вида на жительства – это воссоединение семей, просьба убежища и профессиональная деятельность. Первые две категории ущемлять всегда сложно. Общественность во Франции никогда не устает транспарантами воздух гонять. Взывать к патриотическим чувствам работодателей – бесполезно. Для них национальность в паспорте представляет особый интерес: иностранные выпускники свободно владеют несколькими языками и отлично ориентируются в специфике стран, откуда они родом. Особенно котируются сейчас азиаты. 

Проще всего оказалось задействовать административный ресурс. Министерство внутренних дел Франции спустило в префектуры страны специальный циркуляр. В нем правительство потребовало, чтобы служащие префектур, прежде чем выдать иностранному студенту-выпускнику разрешение на работу во французской компании, готовой его нанять, хорошенько подумали, нельзя ли найти на эту должность подходящего французского специалиста. 

«Вопреки сложившемуся мифу, мы не нуждаемся в талантах и специалистах из иммиграции», – заверил Клод Геан. Префекты поняли, чего от них ждут, взяли под козырек, и в почтовые ящики иностранцев-выпускников лучших французских вузов полетели отказы в праве на работу с требованием покинуть территорию страны в надлежащие сроки. 

Четыре года назад мне тоже пришлось обивать пороги французских префектур, чтобы получить разрешение на работу в стране. Тогда еще с этим было попроще, но до сих пор противно вспоминать ту антипатичную тучную мадам с отсутствующим взглядом и механическими жестами, которая занималась рассмотрением моего досье. Ее мало интересовали собранные мной два килограмма документов. Гораздо больше ее забавляло исследование моей «связи» с Францией. 

Для этого она требовала показать почтовые открытки, которые мне прислал кто-то из французских знакомых. Посылать друг другу открытки – это такая национальная мания во Франции. Как это связано с разрешением на работу, мне сложно объяснить. Просто так она вносила разнообразие в свои рутинные конторские будни, гоняя меня из префектуры домой и обратно и заставляя перерывать все шкафы в поисках бумажного хлама, который я не имею привычки хранить. Свое требование она мотивировала так: если я не получаю открыток, значит, я – асоциальный элемент для французского общества. В результате, от каких-то картонок зависело, где эта мадам поставит свою закорючку в строчке «разрешить нельзя отказать» в моем запросе на право на работу. 

Хотя тогда меня во Франции никто не ждал с горяченьким контрактом на работу, смириться с отказом было бы очень сложно, особенно потому, что основанием для него оказался не закон, а чей-то индивидуальный маразм. Что уж говорить про выпускников-иностранцев, получивших предложения о найме из самых завидных компаний. Для них ставки гораздо выше: от этих префектурных дамочек, мечтающих только о конце рабочего дня и домашних тапках, зависит их карьерный дебют.

Против подобного метода сокращения иммиграции выступили не только всевозможные студенческие ассоциации, но и сами работодатели и некоторые члены правительства. Никого уже не удивляет, что Саркози постоянно приватизирует ультраправые идеи, переманивая таким образом лепеновских избирателей. Иммиграция всегда была его любимой буренкой-кормилицей. Но какой смысл мести одной метлой цыган, тунисских «героев революции», ищущих лучшей жизни во Франции, и выращенные собственными силами таланты, «золотые головы», которые могли бы приносить серьезную пользу стране.

Свою нерастраченную на интеллектуальный труд энергию студенты-иностранцы уже направили в русло протестных митингов. Но численно их слишком мало, чтобы докричаться до Николя Саркози или его серого кардинала Клода Геана. Последняя их надежда возложена на Сенат, который направила премьер-министру Франсуа Фийону проект резолюции, рекомендующий отозвать циркуляр министра внутренних дел. В своем обращении сенаторы просят «не поддаваться новому психозу», который нанесет не только серьезный урон престижу французского высшего образования, но и значительно сузит возможности Франции «проникнуть на новые международные рынки».

Пока во Франции судят да рядят о пользе и вреде иностранных умов, в Канаде поспешили воспользоваться предоставившейся возможностью заполучить отличные франкоговорящие молодые кадры – 100% выгоды и ноль затрат. Многие иностранные выпускники французских вузов уже получили выгодные предложения работы от канадских компаний и быстро собрали чемоданы. Аu revoir французским бюрократам, bonjour канадскому прагматизму и гостеприимству.