Темная сторона грузинской полиции

В воскресенье вечером Тбилисский суд приговорил к административному наказанию членов радикальной молодежной группировки, перекрывших центральный проспект Руставели в ознаменование шестилетия трагедии, сыгравшей если не ключевую, то чрезвычайно важную роль в новейшей истории страны: убийства высокопоставленными полицейскими сотрудника одного из грузинских банков, 28-летнего Сандро Гиргвлиани. В противостоянии власти и оппозиции это преступление сыграло примерно ту же роль, что и убийство Георгия Гонгадзе на Украине – став главным аргументом противников Михаила Саакашвили. Вечером 28 января 2006 года Сандро Гиргвлиани вместе с другом, Леваном Бухаидзе, пришел в престижный тбилисский бар «Шарден», где застал свою девушку в обществе высокопоставленных чинов МВД. За столом сидели руководитель Департамента конституционной безопасности МВД Дата Ахалаия, его заместитель Олег Мельников, начальник Генеральной инспекции Василий Санодзе, начальник Службы по общественным связям министерства Гурам Донадзе и супруга главы МВД Тако Салакая. Рассердившись, молодой человек жестко поговорил с девушкой и решил «хлопнуть дверью» – демонстративно покинув «Шарден-бар». Но в дверях он столкнулся с еще одним высоким чином ДКБ Георгием Алания, который собирался присоединиться к коллегам в баре, но опоздал на день рождения. Безошибочно определив в Алания одного из членов той же компании, Гиргвлиани (по официальной версии) завязал с ним ссору и покрыл матом. Во всяком случае, сам полицейский именно так объясняет последующие события: «Он нанес оскорбление мой матери, я не вошел в бар, сразу повернулся от двери и последовал за ним, вызвав сотрудников». Молодых людей настигли в ста метрах от «Шардена», втащили в джип ML (для чиновников грузинского МВД этот выпуск «Мерседеса» то же, что и «козлик» для сельского милиционера в советское время) и увезли в близлежащий лес для «мужского разговора». После ареста Алания признался, что он и четверо его сослуживцев сначала раздели догола, а затем жестоко избили похищенных – «за оскорбление матери». Во время избиения Гиргвлиани сумел сбежать, но упал в глубокий овраг и сломал себе шею. Экспертиза подтвердила: непосредственной причиной смерти стали не побои (били-то профессионально!), а именно падение в овраг и перелом позвоночника в районе чуть ниже черепа. Потерпевшая сторона (родители и друзья Гиргвлиани) не отрицала причину смерти, но требовала судить полицейских чиновников за «пытки, вызвавшие смерть». Тем не менее, преступников осудили на 7–9 лет по более легкой статье, но уже через 3 года они попали под амнистию и вышли на свободу. Естественно, президент мог сделать так, чтобы похитители Гиргвлиани сидели до сих пор. Это лишило бы оппозицию важного аргумента, но Михаил Саакашвили решил по-другому, и тому есть очень серьезные причины. В ходе судебного заседания Алания и его друзья сидели на скамье подсудимых в окружении своих бывших коллег. Те всячески выражали им поддержку: прикрывали от видеокамер, давали поговорить по мобильному телефону с близкими и так далее. То есть, «полицейская корпорация» как могла защищала члена своего картеля, считая, что тот применил власть «не ради мзды», а для защиты чести и достоинства матери. «А для чего, собственно, еще нужна и полезна власть, если не для столь благой цели?» – читалось на лицах коллег Георгия Алания, заполонивших зал судебных заседаний.

Иллюстрация: листовка с требованием наказать виновных в убийстве Сандро Гиргвлиани.

Эта незабываемая картина стала наглядной иллюстрацией знаменитой полицейской реформы, проведенной в стране Михаилом Саакашвили. Полицейские в Грузии, как известно, взяток не берут. Это доказано и сотни раз проверено многочисленными провокациями. Все разговоры оппозиции о некой «элитарной коррупции» в высших эшелонах МВД – пустая болтовня. Ни Георгий Алания, ни другие его соратники по высшему руководству МВД ничего не «крышуют» и никаких доходов кроме зарплат и премий не получают. Деньги, конечно, немалые для чиновника среднего пошиба, да и вообще для грузинского уровня зарплат (600–1000 долларов в месяц), но недостаточные для привлечения в систему МВД действительно сильных, талантливых, умных и решительных людей. Чем же заинтересовать таких, если им обещать «всего лишь» хорошую зарплату? Только властью! Ведь власть, то есть возможность защищать и осуществлять свои ценности, слаще и привлекательнее любых денег. Деньги, конечно, важны, деньги – инструмент власти, но они не сама власть! Михаилу Саакашвили для осуществления глубинной реформы в самой сложной системе, доставшейся ему от советской эпохи, были нужны не «ворюги», упомянутые Бродским в одном из своих лучших стихов (которые, как известно, «милей, чем кровопийцы»), а мужчины, ценящие власть, упивающиеся самой властью, своей ролью и статусом в обществе, а потому ценящие власть гораздо выше любых денег. В России таких называют «государевыми людьми» – это фанатики государства, его сторожевые псы. Именно поэтому и произошел «системный прокол» 28 января. Почему подобное не случилось в маразматическую эпоху правления Шеварднадзе? Да потому только, что его полицейский чиновник, погрязший во взятках, вряд ли бы стал рисковать благополучием ради чести. А как после революции привлечь на государственную службу действительно талантливых и способных идеалистов? Что им мог предложить Саакашвили, если право «крышевать бизнес» у них решительно забрали, кроме единственного, но самого важного – общественного статуса и чистой власти? Объективно рассуждая, иначе в систему МВД могли придти только средненькие, тихие, ни на что не способные, серые бюрократы, снующие по кабинетам и коридорам с бумажками в руках. Разумеется, такая логика является порочной с точки зрения как российских, так и грузинских либералов: «Как же так», – спросят они. – «Почему нельзя, чтобы «государев муж» одновременно был чистым на руку и в то же время демократом и либералом, и вообще приятным во всех отношениях господином? Вот, например, в Швеции или Норвегии – там полицейский не берет взяток, но обидчика, оскорбившего его мать, сначала предупредил бы о своем статусе, и если бы тот продолжал ругаться, зачитал ему права, а потом привлек к административной ответственности – за оскорбление представителя государства». И все. А не лес с раздеванием и сломанной шеей. Но проблема в том, что, во-первых, Кавказ – это не Скандинавия. Тут общество живет по другим адатам, и штрафом в 300 долларов «твоей матери» не искупить. Во-вторых, тип шведского, норвежского, английского или швейцарского полицейского сам по себе, прямо из утробы реформ не рождается – его выращивают веками. Ну и в-третьих, у этого законопослушного, приятного типа есть свои издержки: когда Брейвик убивал несчастных детей на острове Утойя, «правильные» и лишенные эмоций норвежские полицейские сначала не могли достать моторную лодку (поскольку водитель находился на законном отдыхе), а потом долго и по правилам оформляли раздачу автоматического оружия, запрятанного в дальний сейф – подальше от возможного превышения служебных полномочий. Но возможно, это скорее издержки национального характера и привычки к жизни в обществе без насилия. Нам же ближе вот какой вывод. Избавить полицию от коррупции – большое дело. Но это не значит, что полиция автоматически превратится в клуб приятных джентльменов и интеллигентов. Ибо в силовые государственные структуры идет определенный тип людей – людей, любящих государство и делегированную им от государства власть над другими людьми. Эту черту силовиков победить гораздо труднее. И к тому же остается вопрос – не уничтожим ли мы вместе с ней их силу и не превратятся ли они в беспомощных норвежских полисменов.