Сегодня пришла удивительная новость. Бывший главный пожарный Сергей Шойгу представил главный инструмент, которым он собирается поднимать на невиданные доселе высоты подвластный ему теперь регион: будет создана Корпорация развития Подмосковья. Экономическое развитие, утверждает Шойгу, в результате будет идти на 30–40% быстрей, чем в среднем по стране. Хотя, если посмотреть на цифры, примерно такие результаты Подмосковье демонстрировало и раньше – без всяких корпораций развития. Так что показать заявленный результат будет несложно.

Задачи и полномочия пока не определены, но хотя бы по названию понятно, что создатели нового института будут черпать вдохновение из опыта Корпорации развития Сибири и Дальнего Востока («Ост-Сибирской компании», как ее уже прозвали злые языки). Хотя опыта-то у нее пока и нет. Есть зато примерный список полномочий – список впечатляющий, выводящий ее фактически за рамки действия федеральных законов и замыкающий все основные решения на президента – полновластного хозяина этих территорий: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да поидите княжить и володети нами». Недаром в российской власти уже натуральные Рюриковичи появились.

Приходится признать, что «корпорация развития» становится самым модным методом управления в России. Под этим расплывчатым эвфемизмом подразумевается плотно связанная с бюрократическим аппаратом структура, обладающая эксклюзивными правами в экономической деятельности в пределах какого-то региона или отрасли.

А началось все с особых экономических зон и ВЭБа, который в 2007 году был назван Банком развития, а чуть позже – госкорпорацией, которую возглавил Владимир Дмитриев – соратник и в прошлом первый заместитель самого одиозного отечественного банкира, Андрея Костина (ныне возглавляющего печально известный ВТБ). Таким образом, он был выведен фактически из-под действия общих законов и обрел почти неограниченные полномочия в распоряжении государственными деньгами. Как говорил Сергей Алексашенко, в прошлом первый зампред ЦБ, ВЭБ нельзя вообще называть банковской организацией – это госкорпорация, осуществляющая квазибюджетные расходы. Другими словами, новый малоконтролируемый инструмент раздела бюджета и даже денег Центрального банка (прежде никогда еще на деньги ЦБ не покушались) и пенсионеров.

В период кризиса ВЭБ был признан главным орудием спасения родины – именно через него происходила раздача грандиозных (на десятки миллиардов долларов) кредитов для поддержания и банков, и нефинансовых предприятий. Даже фондовый рынок он поддерживал – по личному признанию тогдашнего президента Дмитрия Медведева, неудачно (зато представить страшно, сколько могли на этом заработать лица заинтересованные и информированные).

Впрочем, к чему пустые слова, когда имеются довольно четкие оценки. Есть такой близкий к правительству think tank – Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП). Именно ЦМАКП когда-то и обосновывал необходимость создания Банка развития – обеспечивал правительство аналитическими материалами по теме и оценивал иностранный опыт. И этот самый ЦМАКП выставил ВЭБу (а заодно и другим институтам развития, которые на момент исследования в 2011 году существовали в России) оценки по пятибалльной шкале. Оценивались 7 параметров, и по 3 из них ВЭБ получил твердую двойку. Единственная «четверка» – за финансовую устойчивость. Но никто же и не сомневался, что организация с неограниченным доступом к бюджету без средств не останется.

А вот за «защиту от рентоориентированного поведения поддерживаемых компаний и лиц» (еще один длинный эвфемизм, вместо которого можно просто поставить «неподкупность») ЦМАКП поставил «тройку». Судя по тому, что я слышал от приятелей, работающих в структурах ВЭБа, объективной оценкой может быть только кол. Но одно дело разговор друзей за кружкой пива, а другое – официальное мнение близкой к государству организации: она оценивает неподкупность ВЭБа на троечку.

А вот известный политолог Глеб Павловский, до недавнего времени близкий к власти, оценивает неподкупность ВЭБа очень «высоко» – на многие-многие миллиарды долларов. По его мнению, «теневой премиальный класс» вырос за годы президентства Медведева почти в 10 раз. «Главную роль здесь сыграли кризис и накачка ликвидностью компаний, в ходе которой число бенефициаров бюджета и власти очень сильно выросло», – говорит Павловский. Ну а накачка ликвидностью происходила преимущественно через ВЭБ. Похоже, премиальному классу понравилось. В результате так называемых институтов развития и схожих с ними организаций у нас становится все больше. Есть «Корпорация развития Северного Кавказа», не говоря уже об упоминавшемся ОАО «Особые экономические зоны» – ему, кстати, ЦМАКП по всем 7 параметрам поставил либо кол, либо двойку.

Или возьмем, к примеру, удивительную структуру «Роснефтегаз». По сути, она на днях тоже стала корпорацией развития с эксклюзивными полномочиями. Теоретически ее задача – консолидировать и подготовить к выводу на рынок государственные предприятия ТЭК. Но когда уж их там выведут – одному Путину ведомо, а консолидируют уже сейчас. Недавно «Роснефтегазу» были переданы исключительные права на приватизацию (а правильней сказать, на управление) всем государственным ТЭКом – то есть не только сырьевыми, но и инфраструктурными и энергетическими компаниями. Володеть ТЭКом будет еще один видный боярин – Игорь Иванович Сечин. Он и раньше был главным по ТЭКу, а вскоре, после консолидации госпакетов соответствующих компаний в «Роснефтегазе», сможет управлять им без всяких ненужных формальностей, которыми он теоретически был связан, будучи членом правительства.

Не удивлюсь, если примеру президента и губернатора Подмосковья последуют другие начальники – естественно, с благословения самого главного начальника. Веры в то, что бизнес что-то может сам создать, у них нет. Страну может спасти и развивать только новая государственная элита, премиальный класс. Естественно, через корпорации развития, которым не мешают развивать и развиваться скучные правила и законы. И элита получает наделы за долгую и верную службу – эксклюзивные права на управление территориями и отраслями.

Каждый получает по заслугам. Кто Подмосковье, кто весь государственный ТЭК, ну а самый главный имеет в прямом подчинении Сибирь и Дальний Восток – наибольшую и самую богатую ресурсами часть страны. Похоже, мы являемся свидетелями того, как оформляется то самое «неодворянство», о котором говорил Николай Патрушев. Как же высшей аристократии без уделов, где она может быть полновластным хозяином и бенефициаром? Можно называть их на отечественный манер удельными князьями. Можно на более изящно звучащий иностранный манер: маркграф Подмосковный, барон Нефтегазовый, великий герцог Сибирский, Дальневосточный и всея Руси. Хотя в последнем случае лучше не увлекаться напыщенными иностранными титулами. Царь, просто царь.