Началось все еще в июле – предвыборный штаб Обамы пригласил репортеров на встречу со стратегами кампании, но выдвинул условие: прямые цитаты от имени конкретных спикеров надо представить на согласование. Журналисты ведущих СМИ нехотя согласились – очень уж хотелось пообщаться с важными деятелями. Отобранные для статей цитаты вернулись отредактированными, лишенными сочных метафор, острых высказываний и всяких намеков на разговорную речь. Об этом рассказал репортер The New York Times Джереми Питерс, признав, что на внешнее вмешательство в свои статьи соглашаются даже крупнейшие СМИ. В результате спустя два месяца, 20 сентября, The New York Times выпустила меморандум, в котором запретила журналистам согласовывать цитаты со спикерами и пресс-секретарями. Учитывая влиятельность издания, это вполне может потянуть на маленькую медиареволюцию.
Ляпнул – получи
Сверка цитат – больная тема для западных журналистов. Эта порочная практика возникла в конце клинтоновского правления, считает журналист NYT Питер Бэйкер. Редакторам надоело, что репортеры ссылаются на «неназванные источники в Белом доме», они стали требовать, чтобы журналисты называли источники. Ведь читателю важно знать, чье мнение приводится, да и газета выглядит солиднее, если в ней выступают ответственные лица, а не анонимы. Так что изначально намерения были благими. В ответ источники стали требовать сверки, что казалось нормальной сделкой. Но постепенно спикеры начали использовать согласование для исправления и улучшения своих реплик. А потом и вовсе сделали сверку цитат условием общения, что, конечно, совсем не радует репортеров.
Прежде было так: ляпнул – получи. Умей говорить, следи за своими словами. Журналист, подлавливающий ляпы, пусть даже ради скандала, способствовал политическому отбору. Теперь ситуация для публичного деятеля более комфортная. Спенсер Кимбал из Deutsche Welle отмечает, что участники политического процесса боятся отойти от одобренного шаблона.
| Политические дискуссии становятся ходульными, из них исчезает острое слово, а потом и острая мысль. Все это не без участия СМИ. |
Соглашаясь редактировать (проще говоря, «улучшать») высказывание спикера, редакция становится частью его PR-офиса. И все это происходит не под угрозой преследований, а ради сохранения доступа к важным персонам. Согласование цитат стало обязательным элементом сделки об условиях интервью. В результате, сетуют идеологи свободной журналистики, у репортера возникает больше обязательств перед спикером, чем перед читателем. А это уже подрывает этические основы профессии.
Твердое «нет»
Страны с богатыми журналистскими традициями давно пытаются бороться. Например, в 2003 году в Германии возник конфликт между Tageszeitung и генсеком правящих социал-демократов Олафом Шольцем. Шольц угрожал отказать в санкции на интервью и вообще в доступе к телу, если редакция не исправит отмеченные им места. Газета опубликовала интервью на первой полосе, при этом коварно зачернив вычеркнутые Шольцем фрагменты, намекая тем самым на цензуру. Разразился скандал. Потом Tageszeitung еще и провела с девятью крупнейшими немецкими газетами акцию протеста против заверки цитат.
В меморандуме The New York Times говорится, что практика согласования цитат зашла слишком далеко. У читателей может сложиться «ошибочное впечатление», что редакция предоставляет ньюсмейкерам слишком много простора для влияния на статьи. Отныне репортеры должны твердо говорить «нет» в ответ на требования заверки цитат, выдвигаемые в качестве условия для интервью. Достаточно предупредить собеседника, что комментарии берутся «под запись». Иногда журналист и редактор могут обратиться за уточнением постфактум, но это в любом случае должна быть инициатива редакции.
Редакция осознает, говорится в меморандуме, что в настоящее время такая политика станет для журналистов настоящим испытанием. Но в долгосрочной перспективе есть надежда вернуть планку на прежний уровень и дать всем понять, что NYT не соглашается одобрять цитаты у пресс-секретарей. И тогда журналистам станет легче работать.
Статья превращается в диктант
Обмен независимости на доступ – это все тонкие материи. А как у нас? У нас согласовывать интервью предписывает закон о СМИ – во всяком случае, обычно именно так трактуется пункт 49.3 о необходимости «авторизовать цитируемое высказывание».
В октябре 2010 года был примечательный случай. Журнал «Власть»
опубликовал интервью Олега Кашина с вице-президентом «Лукойла» Анатолием Барковым по поводу аварии на Ленинском проспекте. Почему-то считалось, что этот человек не доступен, хотя, как выяснилось, Кашин просто был первым (за шесть месяцев!), кто взял да и обратился к нему с вопросами. В качестве условия пресс-служба выдвинула согласование текста. В результате интервью получилось интересным, правкой не выхолощено (Кашин говорит, что Барков подправил только один эпизод), но наиболее, пожалуй, интересные, «закадровые» обстоятельства беседы вынесены журналистом во вводку.
Это распространенный прием, с помощью которого журналист выкручивается даже в ситуации, когда интервью надо заверять. Всегда можно сказать что-то своими словами. Если, конечно, хочется и есть что. К сожалению, многие журналисты соглашаются отдавать внешним силам на поругание не текст ответов, а весь текст статьи.
Российские журналисты поддаются давлению ньюсмейкеров все чаще. Причины, в общем-то, почти те же, что и на Западе, – снижение влияние
прессы, финансовые проблемы, разрушение монополии, желание заполучить важный комментарий, а также политические риски (только уже не у спикера, а у самих СМИ). Но эти причины ранжированы по-другому, так что в следовании глобальным трендам есть у нас и своя специфика.
| Если в колыбели демократии журналистика утрачивает статус диктатора, то у нас авторская статья превращается порой в диктант. |
Самое существенное различие заключается в том, что западные СМИ предпринимают попытки бунта (вряд ли, кстати, он будет успешен), а наши в значительной своей части переходят от согласовании ответов к согласованию вопросов. Начиналось все под соусом: чтобы спикер подготовился, а теперь все чаще подразумевается: чтобы не ранить его острой темой. Лет пятнадцать назад такое было просто немыслимо.
