Апология воровства

Весной 1995 года, когда еще коммунисты не одержали триумфальной победы на думских выборах, но рейтинг Бориса Ельцина уже упал ниже плинтуса, в Кремле состоялось совещание. Участвовали Ельцин, Борис Березовский и Валентин Юмашев. Березовский доложил, что ОРТ, которое к тому времени находилось под его контролем, сильно нуждается в финансировании. И развил идею о том, что деньги телеканал мог бы получать от специальной нефтяной компании, созданной под эти цели. На той встрече окончательного решения принято не было. Но компанию – она получила название «Сибнефть» – в итоге создали. И как раз под задачу финансирования ОРТ, которое, в свою очередь, должно было информационно поддерживать Ельцина.

История эта в общих чертах была известна и раньше, точнее говоря, слухи о ней ходили. Однако теперь благодаря процессу в Лондонском суде, где Березовский попытался засудить Романа Абрамовича, это уже не домыслы, а свидетельства человека, приведенного к присяге. Хотя, конечно, надо делать скидку на то, что этот человек – Березовский… Борис Березовский рассказывает в красках, как непросто было выдрать будущую «Сибнефть» из «Роснефти». Что этому сильно мешал тогдашний премьер-министр Виктор Черномырдин. И чтобы обеспечить противовес Черномырдину, пришлось прибегнуть к помощи Татьяны Дьяченко, дочери Ельцина, а также его главного охранника Александра Коржакова. Последнему, как говорит об этом в своих показаниях Абрамович, «было уплачено».

Так вот, забавная штука, но если посмотреть на два главных судебных процесса последнего года – Березовский против Абрамовича и Черной против Дерипаски, бросается в глаза общая деталь. Что Черной, что Березовский – оба последовательно и местами чрезвычайно убедительно описывают свою «предпринимательскую» деятельность, как будто не замечая, что во многих эпизодах она сводится, как минимум, к коррупции. Хотя при желании можно подыскать и более тяжкие с точки зрения уголовного законодательства определения.

Они пытаются доказать, что сыграли заметную роль в становлении бизнеса «Русала» и «Сибнефти» соответственно. Но как доказать? «Я не являюсь бизнесменом в классическом понимании», – говорит о себе Михаил Черной. То же самое можно сказать и о Березовском. Они не придумывали новых продуктов для рынков, не занимались анализом инвестиционных возможностей проектов, не отлаживали бизнес-процессы. Они «решали вопросы».

Как можно доказать, что «решение вопросов» было важно в становлении бизнеса? Надо добавить драмы. И действительно, Березовский рассказал в красках, как он пролоббировал создание «Сибнефти». Как уговорил Ельцина, как договорился с другими потенциальными участниками, что они не будут вмешиваться в продажу «Сибнефти». Про раздачу взяток за нужные решения Березовский прямо не говорит, зато об этом говорит Абрамович. Если смотреть на дело глазами участников процесса, то вроде бы ничего из ряда вон выходящего. Ну решили вопросы, и решили. Но попробуйте взглянуть на процесс немного со стороны, почитав Уголовный кодекс. Группа лиц организовывает продажу государственной собственности по заведомо заниженной стоимости, отсекает возможных конкурентов на конкурсе. И вот теперь один из главных инициаторов откровенно заявляет: да, это именно так и было. Что это? Мошенничество? Хищение государственной собственности в особо крупном размере?

Если в случае с Березовским ситуация выглядит как-то расплывчато, не хватает конкретики, то в показаниях Михаила Черного хватает и деталей. Серафим Афонин, заместитель председателя Госкомитета по металлургии распоряжается кредитной карточкой, на которую фирмы Черного перечислили только за 1994 год около $1,3 млн. Да что там Афонин, представители Черного уверяют, что Черной платил на карточку вице-премьеру Олегу Сосковцу, одному из наиболее влиятельных российских чиновников начала 1990-х. Свои слова они подтверждают выписками со счетов, из которых следует – таки да, похоже, эти, а также многие другие чиновники и управленцы государственных металлургических предприятий получали деньги от Черного. То есть частная компания раздает деньги чиновникам. Имеет за это режим наибольшего благоприятствования. Экспортирует миллионы тонн металла.

На что это может быть похоже? Можно было бы сказать – на коррупцию. И практически на сто процентов можно быть уверенным: если бы все описанное выше происходило на территории Великобритании, то человек, давший столь смелые показания, провел бы за решеткой длительный срок.

Зачем же они все это говорят? Вопрос риторический, и ответ дан выше – что Черному, что Березовскому приходится доказывать, что их вклад в бизнес был большой. Что же касается общеправовых и морально-этических аспектов, то в показаниях содержатся ссылки на «реальность, в которой приходилось делать бизнес», на «постсоветский хаос». Судьи Высокого суда сохраняют полную невозмутимость. Ох уж эти туземцы с их привычками и национальными особенностями ведения бизнеса. Что с них взять? Кто же виноват, что сам «бизнес» в России таков, что больше похож на организованное расхищение госсобственности разными способами? Так что, как ни крути, выходит, что для того, чтобы описать масштабное участие в бизнесе, надо было бы описать масштабное участие в «коррупции» и «хищениях».

А как обстоят с этим дела сегодня? С точки зрения общей концепции ведения большого бизнеса, сдается мне, не изменилось ничего. Представьте, десять лет прошло…

Владимиру Путину – 70, это уже не «осень». Это «зима» патриарха. Путин – как Ельцин образца 2005 года. Он – отнюдь не в Краснокаменске. И вовсе не убежал от победившей «демократии» в страну с жарким климатом, где наследники Уго Чавеса все еще помнят про «дружбу». Нет, Путин здесь. В России. Живет в одной из роскошных резиденций, отстроенных за 30 лет правления, плавает на яхте, пишет мемуары, паломничает… Но власть! Власть в руках другого человека. Он, конечно, тщательно отобран. И основы «режима» переворачивать не спешит. Однако у него есть свои друзья, и это не те друзья, что были у Путина. А про те времена новый лидер любит говорить с издевкой – мол, «мутные нулевые», кое-кто там «наураганил».

И вот допустим, один из них, из тех самых друзей, что «ураганили», назовем его «Игорь С», пытается доказать, что поросшая быльем и уже никого не волнующая история победы на торгах по «Юганскнефтегазу» компании, до того времени никому не известной и учрежденной в тверской рюмочной, – это его рук дело. Он бегал, он согласовывал. Он решил вопросы с подготовкой конкурса и уговорил других игроков в него не соваться. И за это ему пообещали не забыть, держать в доле. Хотя, конечно же, никаких документов не подписывалось.

Но вот уже и «Роснефть» приватизирована. Кто надо, тот и купил. Все доли известны, все люди уважаемые. Один из них, допустим, «Геннадий Т», живет в Швейцарии. Держит в руках нити управления гигантской газонефтяной империей. И некогда всемогущего «Игоря» после ухода Путина на пенсию не пускает и на порог. Еще пару лет назад платил «дивиденды», но потом сказал: хватит! Акции оформлять не торопится. И что же делать другу «Игорю»? Все правильно – ехать в Лондон. Разгорается процесс. Появляются «вещественные доказательства» в виде прослушек и расписок. Выступают свидетели, профессора-знатоки по нравам и бизнес-обычаям России времен раннего Путина.

Ну а мораль? Мораль такова: даже самому большому «воровству» надо загодя продумать апологию, способную убедить судей в Лондоне. У Березовского с Черным получилось не очень.