Что нужно сделать Улюкаеву, чтобы не стать Горбачевым?

На состоявшемся в феврале XXVII съезде Коммунистической партии Советского Союза генеральный секретарь ЦК партии Михаил Горбачев На состоявшемся в конце сентября XII Международном инвестиционном форуме «Сочи-2013» член кабинета министров Алексей Улюкаев заявил о том, что модель экономического роста, существующая сегодня в России, исчерпала себя. Глава Министерства экономического развития (МЭР) объявил о необходимости реализации комплекса структурных реформ, призванных осуществить переход от экономики спроса к экономике предложения. С министром трудно не согласиться. Действительно, факторы, лежавшие в основе экономического подъема предшествующего десятилетия, – заполнение пустовавших в 1990-е годы производственных мощностей и существенный приток капитала под воздействием растущих цен на нефть – более не имеют силы. Свидетельство тому – низкие темпы роста российской экономики, составившие по итогам первых шести месяцев текущего года 1,4%.

Какие меры правительство может предпринять для того, чтобы преодолеть стагнацию в экономике?

Достижение устойчивого и сбалансированного экономического роста невозможно без обеспечения макроэкономической стабильности. Экспансия государственных расходов, начавшаяся после сползания российской экономики в кризис осенью 2008 года, привела к резкому расширению объема федерального бюджета – с 6,5 трлн рублей в 2007-м до 13,4 трлн рублей в 2013 году. Примечательно, что ключевым компонентом «разбухания» бюджетных трат вовсе не стало увеличение социальных выплат. Так, за прошедшие шесть лет совокупные расходы на здравоохранение и образование выросли с 564 млрд рублей до 1,1 трлн рублей. Наибольший прирост коснулся расходов, отправляемых на содержание органов внутренних дел (со 189 млрд рублей до 737 млрд рублей), финансирование экономических проектов (с 730 млрд рублей до 1,7 трлн рублей) и латание дыр в Пенсионном фонде (с 79 млрд рублей до 3 трлн рублей). За тот же период времени ненефтегазовый дефицит бюджета вырос с 3,3% ВВП до 9,7% ВВП. Наиболее оптимальным методом сокращения госрасходов представляется ликвидация статьи «Национальная экономика» в главном финансовом документе страны. Для этого, в частности, потребуется приватизация государственных корпораций, что, безусловно, может вызвать недовольство в верхах. Однако риск разрастания конфликтов внутри элиты несет с собой существенно меньшую для властей опасность, нежели усиление социальной нестабильности.

Преодоление стагнации в экономике невозможно без проведения всеобъемлющей пенсионной реформы. О необходимости коренной перестройки системы финансирования выплат по старости многие эксперты говорили на протяжении последних десяти лет. Пенсионная реформа, запущенная в начале 2000-х годов с целью расширения возможностей граждан по аккумулированию пенсионных накоплений на индивидуальных счетах, обернулась полным провалом. Фактическая экспроприация средств негосударственных пенсионных фондов, анонсированная в начале октября, – яркое тому подтверждение. Однако такой исход вовсе не был предопределен. В середине предыдущего десятилетия у кабинета министров были все возможности для того, чтобы создать по образцу Норвегии глобальный Пенсионный фонд, передав ему в управление акции госкомпаний, сверхдоходы от налогообложения нефтяного экспорта, а также средства от приватизации государственного имущества. Реализация этих мер могла бы привести к накоплению финансовой подушки, необходимой для относительно безболезненной трансформации пенсионной системы. Однако этот шанс был упущен. Как результат – резкое увеличение налогов на труд, осуществленное в 2011 году и приведшее к массовому закрытию индивидуальных предприятий. В долгосрочной перспективе альтернатив глубокой пенсионной реформе не существует. Просто чем дольше правительство будет ее откладывать, тем болезненней окажется неизбежный слом системы выплат по старости, основанной на принципе солидарности поколений.

Нужна последовательная реструктуризация нерыночного сектора экономики, к которому относятся отрасли, не реформированные после краха социализма и потому продолжающие функционировать по тем же принципам, что и во времена СССР. Сюда можно отнести газовую промышленность, жилищно-коммунальное хозяйство и железнодорожный транспорт. Надо сказать, что у России есть опыт комплексного реформирования нерыночных отраслей. Например, угольная промышленность, переживавшая глубочайший кризис на закате советской эры, в 1990-е годы была демонополизирована и приватизирована. Итогом реформы, в ходе которой было уволено более полумиллиона рабочих и закрыто около двухсот шахт и разрезов, стал резкий рост угледобычи – с 232 млн тонн в 1998 году до 352 млн тонн в 2012 году. Необходимым условием реформирования низкопроизводительных отраслей должна стать либерализация рынка труда. О необходимости смягчения отечественного трудового законодательства свидетельствует, в частности, индекс защиты занятости ОЭСР, ранжирующий уровень регулирования трудовых отношений по шкале от нуля до шести. Согласно данным за 2008 год, в сегменте постоянных работников Россия имела оценку 2,77 балла, что было существенно выше аналогичного показателя для Соединенных Штатов (0,56 балла) и Великобритании (1,17 балла). Упрощение процедур найма и увольнения позволит предпринимателям легче высвобождать ненужный персонал и закрывать убыточные подразделения компаний, чтобы концентрироваться на производстве только тех товаров и услуг, что приносят прибыль.

Необходима полномасштабная приватизация государственных компаний. Стоит напомнить, что в 2010 году Министерство экономического развития объявило о запуске трехлетней программы приватизации десяти госкомпаний, которая, как тогда планировалось, должна была принести федеральному бюджету около 1 трлн рублей. Эта программа была выполнена лишь частично. Самой крупной сделкой по реализации госсобственности стала продажа 7,58% акций Сбербанка, которая пополнила казну на 160 млрд рублей. За первые три квартала текущего года доходы от приватизации составили 250 млрд рублей. Однако в целом правительство оказалось не готово к потере контрольных пакетов акций в структуре собственности предложенных к продаже госкомпаний. Будет ли пересмотрена политика кабинета министров по укрупнению находящихся под контролем государства хозяйственных структур, большой вопрос. Сейчас же важно отметить, что к глубоким структурным сдвигам может привести лишь полный отказ государства от контроля «командных высот» в экономике. На это, в частности, указывает тот факт, что в 2000-е годы динамичный рост наблюдался только в тех секторах, что были приватизированы в ходе первого посткоммунистического десятилетия (такие как добыча угля и нефти); и, наоборот, отрасли, оставшиеся тогда в руках государства (например, газодобыча), переживали стагнацию. При этом сегодня, в отличие от периода 1990-х годов, в стране существует необходимый для проведения чистой денежной приватизации институциональный базис в виде финансовых рынков и относительной макроэкономической стабильности, что позволит бюджету получить существенные доходы, а компаниям – эффективных собственников.

Наконец, важным дополнением к приватизации может стать облегчение условий предпринимательской деятельности, предполагающее либерализацию уголовного законодательства в сфере экономических преступлений, амнистию бизнесменов, находящихся в местах заключений, а также снятие множественных административных барьеров, препятствующих работе малого и среднего бизнеса. Многим эта рекомендация покажется тривиальной; однако очевидность этой задачи лишь подчеркивает необходимость ее выполнения.

В целом нынешний кризис внешне напоминает стагнацию советской экономики в 1980-е годы. Тогда замедление экономического роста наложилось на разрастание фискальных проблем, вызвавших коллапс системы продовольственного снабжения крупных городов. Сегодня же основной потенциальной опасностью является микшированный высокими ценами на нефть кризис государственных финансов, который может сделать невозможным покрытие дефицита Пенсионного фонда за счет средств федерального бюджета и поставить крест на политике скупки «национальными чемпионами» активов в сырьевом секторе экономики. Вполне вероятно, что при выборе альтернатив экономической политики власти поступят так же, как и союзное руководство в период правления Михаила Горбачева: будет оттягивать давно назревшие преобразования до того момента, пока в казне не останется ни копейки. В эпоху перестройки это обернулось крахом государственной машины и последующим распадом страны. Чем все закончится на этот раз? Ответ на этот вопрос смогут дать лишь историки будущих поколений.