Российские СМИ редко и весьма скупо уделяют внимание мировым событиям, имеющим отношение к демократии. Мордобой в каком-нибудь американском городке вызывает больше интереса, чем общенациональные выборы в европейской стране среднего размера вроде Дании или Нидерландов. На них откликаются только в том случае, если успеха добиваются местные ультраправые, которые рассматриваются как друзья России. Но чаще их игнорируют. Оно и понятно: мордобой может произойти и в России, а вот свободных выборов, вроде датских или голландских, мы не увидим еще долго. Для недавнего греческого референдума сделали исключение. О нем мы знаем многое. С пониманием дело обстоит хуже.
Разумеется, повышенный интерес к референдуму в Греции объясним. Вопрос имел отношение не только к Греции, но и к будущему всего проекта евроинтеграции. Однако эту тему я затрагивать не буду по той причине, что референдум был лишь тактическим эпизодом в длительном торге из-за греческих долгов. Чем бы ни кончилась эта история, влияние волеизъявления греков на ее реальный исход будет скромным. Но значение событий в Греции для понимания современной демократии и некоторых ее проблем довольно велико.
Как нам неоднократно напоминали в ходе кампании референдума, Греция – родина демократии, и в этом смысле все европейские страны (хотя, как специально подчеркнул Алексис Ципрас, не Россия) – ее должники. Это правда. Вопрос только в том, о какой именно демократии идет речь. Форма правления, которая в древности практиковалась во многих городах-государствах Греции, полисах, основывалась на прямом участии народа в процессе принятия решений. Граждане собирались на городской площади, обсуждали предложения по вопросам городской политики, а потом совместно принимали решения. Такую демократию называют, прошу прощения за громоздкое слово, партиципаторной, то есть демократией участия. Иные апологеты по сей день только ее и считают истинной демократией, единственным средством достижения гражданской добродетели.
Тут, к сожалению, все обстоит не так безоблачно. Более или менее широко известно, что античная демократия была рабовладельческой. Гражданами могли быть лишь свободные люди, а они во многих полисах составляли меньшинство населения. Прав гражданства были лишены женщины, мигранты (даже не в первом поколении) и многие другие, даже политические инакомыслящие. Эти ограничения логически вытекали из всего порядка партиципаторной демократии. Если каждый гражданин имеет право на принятие решений, то важно обеспечить, чтобы он обладал необходимыми для этого квалификациями. Независимо от характера этих квалификаций (которые, конечно, были обусловлены реалиями того времени), гражданство должно было быть ограниченным. Но зато для тех, кто, по правилам системы, гражданства заслуживал, античная демократия открывала обширные возможности. Достаточно сказать, что принцип выборности в полисах почти не практиковался. Почти все публичные должности замещались по жребию.
В восемнадцатом столетии была изобретена новая модель демократии, ныне известная как либеральная.
