Ратмир Тимашев.
Арсений Несходимов
Год назад известный российский ИТ-предприниматель Ратмир Тимашев в интервью Slon удивлялся качеству венчурных проектов на российском рынке. Сегодня Тимашев отказывается от инвестиций в российские стартапы. Его фонд ABRT перестал работать с проектами напрямую и входит в них только через другие фонды — так менее хлопотно.
Теперь Тимашев сконцентрировался на управлении Veeam Software — компании, основанной совместно с Андреем Бароновым в 2006 году. В 2014 году ее выручка составила почти $390 млн, Veeam Software лидирует на рынке ПО для управления виртуальной инфраструктурой VMware.
Slon поговорил с Тимашевым о том, мешают ли росту Veeam Software российские корни, как меняется отечественный венчурный ландшафт и почему предприниматель не стремится попасть на обложку Forbes.
- Как себя чувствует российский венчурный рынок?
- Когда я последний раз плотно работал с российскими проектами, еще до всех последних событий на международной арене, я видел, что рынок развивается. На наших мероприятиях из 10–15 проектов я мог выделить несколько очень перспективных, с проработанными продуктами и довольно опытными основателями. Сейчас волна, конечно, ощутимо спадает. Интерес со стороны западных инвесторов к российским проектам временно угас. Но все равно деньги и экспертизу лучше получать от людей, которые связаны с развитыми рынками и понимают, как работает венчурная экономика в мире.
- Есть мнение, что рынок остывает просто потому, что за годы венчурного бума успели снять верхний плодородный слой.
- Не соглашусь, потому что во всем мире логика обратная: венчурная индустрия работает так, что чем больше проектов создается и финансируется, тем больше возникает новых стартапов. Собственно, на этом и построен феномен Кремниевой долины. Одна компания взлетает, люди, построившие ее, набравшись опыта, уходят строить новый бизнес. Так, одна подобная история за другой, и раскручивается эта индустрия. И у нас этот процесс начинался, но, действительно, геополитическая обстановка приостановила его развитие. Теперь инвестиции в российские проекты рассматриваются западными инвесторами как более рискованные. Получается, что при прочих равных условиях всегда чуть менее опасно инвестировать в израильский стартап, в европейский, американский, азиатский. Ведь мир стал глобальным, деньги везде одинаковые, и по всей планете часто появляются проекты, основанные на более-менее схожих идеях.
- Как ситуация сказалась на проектах, которые уже были проинвестированы ABRT?
- Все они не были рассчитаны только на российский рынок, так что не испытали серьезных трудностей. Могу сказать, что мы не пересматривали оценки компаний с учетом страновых рисков.
- А вообще ИТ-компании из России заметили кризис?
- При всех разговорах об утечке бизнеса, в том числе ИТ-компаний, я не считаю этот тренд очевидным. Многие продолжают связывать себя с этим рынком, инвестициями в инфраструктуру и офисы здесь. Да, кто-то пытается уменьшить риски, открывая офисы в других странах, в той же Прибалтике, например, но в дополнение, скажем, к московскому. Однако то, что минимизация рисков стала важнее, не означает, что офисы в Москве и Санкт-Петербурге закрываются. В общем, российскому ИТ-сообществу точно не стоит паниковать.
- Как за год изменилось отношение западного сообщества к русским хай-тек-компаниям, доверие к ним в целом упало?
- В мире частные компании очень прагматичны, они выбирают в партнеры тех, чей продукт решает их критичные задачи, экономя деньги, увеличивая продажи и делая маркетинг эффективнее. В большинстве случаев им совершенно не важно, кто твои акционеры. Мы можем судить о реальной ситуации на рынке только по примерам кейсов других компаний, и я вижу, что чаще всего сложности возникают у компаний, чьими заказчиками выступают правительственные организации других стран.
- У Veeam Software штаб-квартира в Швейцарии, офисы — по всему миру. Где вы сейчас проводите больше времени? Россия присутствует на вашей карте?
- Действительно, штаб-квартира Veeam Software расположена в Бааре в Швейцарии, но сейчас больше времени там проводит Андрей Баронов, а я после четырех лет жизни в Швейцарии переехал в США. Мы никогда не скрывали наших корней. Российские паспорта и у меня, и у Андрея остались. К тому же один из основных R&D-центров Veeam находится в Санкт-Петербурге, потому что у нас одна из самых сильных школ разработчиков. И разумеется, поскольку мы ведем бизнес по всему миру, у нас есть представительство и в России.
- Разработка в Санкт-Петербурге — это единственный R&D-центр компании?
- Сейчас мы открываем такой офис в Праге.
- Международные события последних полутора лет, связанные с Россией, как-то сказались на бизнесе?
- На Россию у нас приходится около 3% оборота. В принципе, как у любой другой глобальной ИТ-компании. Например, у VMware, Microsoft и IBM тоже примерно столько же. Кстати, этот показатель вполне соответствует доле ВВП России в мировой экономике. Получается любопытно: российский ИТ-рынок развит не хуже и не лучше, чем во всем мире.
Честно говоря, я уже давно отвык от российского менталитета. Большая часть менеджмента Veeam — европейцы и американцы. По корпоративной культуре мы международная компания, хотя поддерживать эту культуру не так уж просто: обычно американским компаниям трудно воспринимать Европу не как единое пространство, учитывать различия регионов. И наоборот, европейским компаниям иногда сложно на американском рынке. У нас корни американские (я сам жил в США 15 лет), но, базируясь в Швейцарии, мы хорошо понимаем европейские рынки. Обороты у нас примерно одинаковые в Европе и Северной Америке, и для нас это два самых больших рынка: 45% оборота приходится на Европу, Ближний Восток и Африку, 40% — на США, остальные 15% — на Австралию, Новую Зеландию, Азию, страны Латинской Америки. Сейчас мы собираемся усиливать свое присутствие в Азии. В конце мая мы открыли офис на 20 человек в Сингапуре, также до конца года планируем открыть офисы в Малайзии, Китае и Японии.
