Ленин не приедет. Почему новые эмигранты не будут менять Россию

По мере того как Россия все более осознает свою самодостаточность и силу, значительное число ее образованных и самостоятельных граждан пакуют чемоданы, собираясь в эмиграцию. Количество людей, покинувших страну и обосновавшихся за границей, сегодня превышает даже показатели начала 1920-х годов, когда в России разворачивалась по-настоящему величайшая ее трагедия ХХ века. Разумеется, уезжают совсем не так, как в те годы – потеряв все и не видя перед собой перспектив. Люди не спасаются, а просто едут жить дальше, не бегут, а спокойно начинают новую жизнь. В современном глобальном мире поменять несколько стран, в которых ты живешь, – не катастрофа, а во многом показатель успешности.

С перемещением на Запад «другой России» смещается и фокус политической активности: из-за границы все чаще выступают бывшие политкаторжане и депутаты Государственной думы, предприниматели и интеллектуалы. Проводятся конференции и семинары. Создаются новые русскоязычные средства массовой информации – с учетом изменившейся эпохи, по большей части в интернете. И над всем этим неявно витает дух того времени – дух томительного ожидания скорого краха «нового большевизма». Однако, на мой взгляд, он, как и много лет тому назад, имеет все шансы рассеяться бесследно.

Я более чем уверен в том, что формирующаяся сегодня в Европе и Америке новая российская диаспора окажется намного успешнее, чем возникшие в результате прежних волн исхода. Уже сейчас она контролирует активы, превышающие ВВП Российской Федерации – и в перспективе диспропорция будет расти. Из страны уезжают менеджеры и предприниматели – некоторые по отдельности или с небольшой командой (как Павел Дуров), а некоторые целыми коллективами (как работники компании Game Insight). Утекают «мозги»: когда еще в 2009 году в «Ведомостях» было опубликовано письмо проживающих за границей российских ученых, его подписали около ста специалистов мирового класса. В странах ЕС россиянам выдано около 3 млн видов на жительство, и их число растет. Однако сама по себе успешность эмигрантского сообщества является главным залогом того, что «сверхновые русские» (которые в России были опорой оппозиции) в эмиграции станут скорее политически нейтральными людьми, чем превратятся в силу, угрожающую путинской России. Влияние же политиков и диссидентов, стремящихся говорить с Россией или о России из-за ее пределов, окажется намного меньшим, чем когда бы то ни было, причем по нескольким причинам.

Во-первых, российские диаспоры, и это показала их довольно долгая уже история, не сохраняются как нечто единое: русские прекрасно ассимилируются среди европейских народов и встраиваются в новые общества. Собственно говоря, тот «русский мир», который состоит из добровольно покинувших Россию людей, не является диаспорой – в отличие от того, который состоит из тех, кто остался в республиках бывшего СССР. И для тех, кто приехал на новое место, гораздо важнее карьера, уровень доходов, обычные бытовые проблемы, чем «мысли о Родине». Они уезжают не затем, чтобы засобираться обратно через несколько дней после того, как в России что-то радикально изменится, как это сделали Ленин и его соратники в марте 1917 года. Поэтому сама риторика эмигрировавших (или постоянно выступающих за рубежом) оппозиционеров, рассказывающих о скором крахе режима и призывающих соотечественников не терять связи с родиной, не доходит до адресатов. Более того, она выглядит смешно, так как в большинстве своем именно диссиденты не могут в любой момент вернуться в Россию, тогда как большинство живущих в Европе и Америке россиян (даже и получивших второй паспорт) не имеют с этим проблем.

Во-вторых, что даже более важно, политики-эмигранты – притом, что среди них много честных и достойных людей с принципами и убеждениями – не смогут в нынешних условиях стать популярными и в самой России.