Бойцы Талибана в провинции Нангархар
REUTERS / Stringer
Специальный представитель МИД РФ Замир Кабулов на прошлой неделе удивил мир своим заявлением о том, что «интересы талибов <…> объективно совпадают с нашими». Судя по контексту, речь шла о противодействии запрещенному в России, как и «Талибан», «Исламскому государству», которое все более активно действует в Афганистане. Более того, в своем интервью «Интерфаксу» дипломат заявил, что у РФ с талибами существуют «каналы связи», и осторожно похвалил их, отметив, что «Талибан» не признает ни ИГИЛ, ни «халифа» Абу Бакра аль-Багдади и даже сражается против его сторонников. «Это очень важно», – вполне справедливо заключил Кабулов.
Несколькими годами ранее столь благосклонные отзывы о «Талибане» вызвали бы бурю возмущения по всему миру: в большинстве стран движение признано террористическим и запрещено. Однако на этот раз слова российского дипломата вызвали у иностранных политиков и экспертов несколько иную реакцию – подозрительный интерес.
Отчасти это может объясняться тем, что в последние месяцы политическая, военная и дипломатическая ситуация в Афганистане и вокруг него начала меняться с кинематографической скоростью. Подтверждение смерти многолетнего лидера талибов муллы Омара, появление на арене ИГИЛ, объявление им провинции Хорасан, военные успехи «Талибана» и внутренняя борьба за лидерство в движении напрочь меняют привычные представления о том, что происходит в Афганистане. Расстановка сил меняется очень быстро.
Раскол в «Талибане»
О смерти муллы Омара от туберкулеза в 2013 году было известно лишь небольшому числу людей во главе с его «правой рукой» муллой Ахтаром Мансуром. Он воспользовался ситуацией, чтобы тихо и незаметно рассадить своих людей на ключевые посты в «Исламском эмирате Афганистан» (самоназвание «Талибана»). Мансур получил контроль не только над значительной частью вооруженных групп, но и над финансами: его сторонники получили эксклюзивный доступ к пожертвованиям из «благотворительных» фондов монархий Персидского залива.
Газават – дело затратное и сильно зависящее от внешних источников финансирования
Консолидировав ресурсы в своих руках, Мансур предал гласности смерть предшественника, объявил себя его преемником и немедленно начал жестокую кампанию по ликвидации (в том числе физической) внутренней оппозиции. Под нож полетели малозначительные лидеры локальных группировок. Это вызвало серьезные разногласия с влиятельными пакистанскими и афганскими имамами, которые почувствовали себя оттертыми от процесса принятия решений.
Граффити, оставленные бойцами «Талибана», провинция Муса-Кала
REUTERS / Finbarr O'Reilly
На встрече в пакистанском городе Кветта они объявили, что не признают за Мансуром права на титул Амир аль-муаминин (предводитель правоверных), в связи с чем его приказы объявлены необязательными к исполнению, а сам он, по сути, – самозванцем. Итогом встречи стало также пятнадцатистраничное коммюнике, в котором подробно изложены мотивы такого решения. Люди Мансура в ответ заявили, что не признают итогов встречи, ибо присутствовавшие на ней имамы в основном никому не известны, а подписи известных «были подделаны».
